Переборов себя и собравшись с духом, я достал нож и перерезал стебель. Тварь задергалась, издала стон и замерла. И тогда я вспорол ее ловушку.

Моя находка ужаснула и опустошила меня. Затянувшаяся было рана закровоточила с новой силой.

В глубине брюха твари я нашел дедушкины туфли.

Я был прав! Все это время! Мухоловка сожрала моего дедушку!

В ушах отчетливо звучал презрительный смех констебля, в памяти всплыли недоверчивые взгляды родителей. И вдруг я поймал себя на том, что больше не злюсь на них: они просто не могли осознать исходящую от плотоядных растений опасность – еще бы, ведь, в их понимании, это были всего лишь питомцы, как кошка, хряккс или домашний спрут.

Я глядел на убитую мной мухоловку и думал: «Больше ты никого не сожрешь! Нет уж! Никого!»

Удовлетворение свершившейся местью, впрочем, быстро прошло. Я понимал, что угроза никуда не делась: да, я расправился с одним монстром, но как же остальные? Эти твари во множестве живут в городе, растут на подоконниках, в гостиных, прикидываются неопасными, выжидают… Я не мог допустить, чтобы печальная судьба моего дедушки повторилась.

Да, вспоминая сейчас свои тогдашние рассуждения, я признаю, какими наивными они могут показаться. Но учтите, что я был молод, и мною двигали весьма… гм… экспрессивные порывы. И все же я понимал, что ходить по городским гостиным и воровать горшки с мухоловками – довольно странная затея. В любом случае прежде, чем что-либо предпринимать, мне нужны были сведения о враге, о его повадках, о его слабых и сильных сторонах.

Я отправился в городскую библиотеку на Набережных, взял там несколько книг о плотоядных растениях и погрузился в них с головой. Помню, меня поразило многообразие видов этих растений, их особенности. Но больше меня поразило мое же собственное невежество.

Одна из книг («Тропические мухоловки») была написана профессором Грантом из ботанического общества Габена. Я выяснил, что профессор дает лекции на кафедре в ГНОПМ, и стал их посещать.

В то время ГНОПМ переживало свой расцвет. На кафедре было множество студентов, лекции читали несколько профессоров, и я не пропускал ни одной, а что уж говорить о практических занятиях в саду научного общества.

Многие студенты скучали на них. Профессора в шутку называли их «сонными мухами» и «превосходным кормом для мухоловок». Но я был другим. Мне не было скучно – уж я многое мог рассказать о «корме для мухоловки».

Я задавал вопросы, всегда первым сдавал работы, и все свободное время проводил за книгами и исследованиями. Моя комната стала напоминать музей-флорариум: куда только делся мой страх. Родители были горды и радовались моим успехам: они полагали, что я хочу стать ученым. Так же считали и профессора. Они выделяли меня среди прочих студентов и пророчили большое будущее в рядах ботанической кафедры, но вскоре произошло то, что определило всю мою последующую жизнь.

После одной из лекций ко мне подошел профессор Миллуорти, заместитель главы кафедры. Он сказал, что общество получило грант на проведение исследовательской экспедиции в Кейкуте, и предложил мне принять в ней участие в качестве его личного ассистента. Разумеется, я ответил, что это честь для меня. И вскоре мы отбыли.

Я много читал об исследовательских экспедициях, но одно дело книги, и совсем другое – оказаться в джунглях самому. Ливни, которые идут месяцами, комары размером с габенских собак, сырость, топи, множество различной мерзости на земле, на деревьях и в воде, и вся пытается проверить тебя на зуб. Вероятно, испуг не сходил с моего лица, поскольку профессор Миллиоурти поспешил меня успокоить: «Компанию нам составляет профессиональный охотник, заслуженный и опытный следопыт, да и вообще проверенный малый».

«Малому» навскидку было около девяноста лет. Сэр Кретчхауз действительно был опытным путешественником, правда, о нем говорили, что сильнее всего он поднаторел в том, как сохранять сапоги сухими, если вы понимаете, о чем я. Он был таким дряхлым, что другие участники экспедиции за его спиной шутили: «Почему сэр Кретчхауз так обильно смазывается кремом от москитов? Да потому, что москитам хватит и одного глоточка, чтобы выпить всю оставшуюся в нем кровь без остатка». Я же, со своей стороны, не скажу о нем ни одного дурного слова: этот человек знал джунгли, как свои пять пальцев, мог найти безопасную тропу с завязанными глазами, а сколько всего этот старик волочил на себе: при нем было больше оружия, чем я до того видел за всю свою жизнь!

Я вечно ошивался поблизости, и он заметил мой интерес к его снаряжению и вооружению.

– Насколько я понял, это твоя первая вылазка из библиотеки, парень, – сказал он. – Ты, верно, никогда не видел подобных штуковин?

Я кивнул, и мы разговорились. Сэр Кретчхауз рассказал о паре своих скорострельных револьверов «Бройд» и о длинноствольном «Трэнде», который, по его словам, ой, как хорош против различного зверья с толстой шкурой. Помимо револьверов, у мистера Кретчхауза было множество ножей, пара мачете и то, что меня по-настоящему восхитило: винтовка «Брейклина» с оптическим прицелом. Охотник был вооружен так, будто приехал на войну.

Что ж, вскоре я узнал, что джунгли и война имеют много общего. Именно от сэра Кретчхауза я услышал историю о Церерум Мореалис, растении, которое обретается в сердце дождевых лесов в районе среднего течения реки Науру. Ох, что это была за история – кровь стыла в жилах. На джунгли опустилась ночь, мы сидели у костра, практически все в лагере отправились на покой, а старый охотник рассказывал о жуткой твари, которая вгоняет людей в некое сомнамбулическое состояние, приманивает их и обволакивая своими лианами-щупальцами, пожирает… Мне надолго запомнилась эта история, и я отправлялся спать с мыслями о прожорливом растении, затаившемся в глубине джунглей…

Ну а на следующий день случилось то самое событие, к которому я так долго подводил.

Мы продвигались по тропе, пролегающей между топями, и профессор Вормберри, один из ботаников общества, обнаружил неизвестный науке цветок-паразит, который рос прямо из ствола дерева. Сэр Кретчхауз пытался объяснить своим ученым спутникам, что останавливаться на тропе – очень плохая идея, но его никто не слушал. Члены Ботанического общества уже принялись расчехлять фотографические аппараты и чемоданчики с приспособлениями для наблюдения за образцами. В общем, началась обычная суета заумных людей.

Сэр Кретчхауз махнул на них рукой, разложил свой стульчик и закурил трубку. Какое-то время он наблюдал за зарослями и болотной водой по сторонам тропы, но потом, усыпленный монотонным