— Да что с тобой сегодня, Традескант? Ты что, отказываешься меня сопровождать?

— Но вы же сами не поплывете?

— Я? — Бекингем улыбнулся той улыбкой, от которой у Джона замирало сердце. — Ну конечно поплыву! В конце концов, кто у нас лорд-адмирал?

— Я не думал… — Традескант помолчал. — Но ведь вы нужны здесь, дома! Вы нужны королю! А ваши враги внутри страны? Они объединятся против вас, пока вы долгие месяцы будете в походе. А какие ужасные сплетни о вас ходят! Я даже слышал, что и обвинения выдвигаются… Милорд, вы точно не можете так рисковать и уехать сейчас.

— А как еще заткнуть им всем рты? Только победой. Когда я вернусь домой, с триумфом разгромив католиков и завоевав новый английский порт на западном побережье Франции, мои враги исчезнут в одночасье, разве не так? Они снова станут моими лучшими друзьями. Сэр Джон и сэр Дадли снова полюбят меня как брата и выбегут из Тауэра поцеловать мне руку. Разве ты не понимаешь? Все сразу для меня изменится.

Джон положил ладонь на богатый камзол хозяина, на рукав с роскошными разрезами.

— Но, милорд, что будет, если вы проиграете?

Бекингем не оттолкнул его, хотя мог бы, и не засмеялся, как Джон ожидал. Вместо этого он белыми пальцами взял руку Джона и крепко сжал ее.

— Я не должен проиграть, — мягко промолвил герцог. — Если честно, Джон, я просто не осмелюсь проиграть.

Садовник взглянул прямо в темные глаза хозяина.

— Что, все так плохо?

— Хуже некуда. Они бы казнили меня за государственную измену, если б могли.

На несколько мгновений оба замерли неподвижно, соединив руки и сблизив головы.

— Поедешь со мной? — спросил Бекингем.

— Конечно, — кивнул Джон.

— Куда-куда ты отправляешься? — негодовала Элизабет, кипя от холодной ярости.

— Во Францию вместе с флотом, — повторил Традескант, намеренно низко склонившись над обедом.

С другого конца стола Джей молча наблюдал за родителями.

— Тебе почти шестьдесят. — Голос Элизабет дрожал от гнева. — Пора бы уж сидеть дома. Герцог платит тебе как садовнику и хранителю редкостей. Почему он не может оставить тебя в саду?

Джон кивнул и отрезал себе ломоть ветчины.

— Какое вкусное мясо, — сменил он тему. — Это что, наше?

— Да, — огрызнулась Элизабет. — Зачем ты нужен герцогу?

— Его светлость попросил меня поехать, — произнес Джон самым убедительным тоном. — И неприлично уточнять, уверен ли он в том, что я нужен ему, и почему. Он приказал мне ехать.

— Ты уже в том возрасте, — сказала Элизабет, — когда люди отдыхают у очага и рассказывают внучатам истории из своей жизни, а не идут на войну простыми солдатами.

Традескант почувствовал себя уязвленным.

— Я не простой солдат. Я джентльмен из свиты герцога, его компаньон и советчик.

Элизабет хлопнула ладонью по столу.

— Что ты можешь ему насоветовать? Ты же садовник.

Он смотрел честным взглядом, она — обвиняющим.

— Может, я и садовник, но я бывал в далеких странах и видел больше опасностей, чем кто-либо другой в его свите, — напомнил Джон. — Я объездил всю Европу, участвовал в битве при Алжире и в долгом путешествии в Россию. Герцогу понадобятся все умные головы, какие только можно собрать. Он позвал меня, и я согласился.

— Ты мог отказаться, — возмутилась Элизабет. — Мог уйти с его службы. Есть масса других мест, куда ты мог бы устроиться. Мы вернулись бы в Кентербери, лорд Вуттон взял бы тебя обратно. Он говорил, что никто не выращивает дыни лучше тебя. Мы могли бы поселиться в Хэтфилде и снова работать на Сесилов.

— Я не нарушу слова. Я никогда не брошу его светлость.

— Ты не давал клятвы! — настаивала Элизабет. — Ты думаешь о себе как о слуге, и он обращается с тобой как с вассалом, но сейчас настали новые времена, Джон. Так, как ты служил лорду Сесилу, с такой любовью и преданностью, это все в прошлом. На Вильерсов все работают за деньги и только за деньги. И меняют службу, если им удобно. И ты мог бы работать на него так же, как другие. Ты мог бы заявить, что тебя не устраивает этот военный поход, и начать подыскивать новое место.

Традескант был искренне шокирован.

— Как я могу заявить такое, если герцог лично отправляется в этот поход? Сообщить, что я останусь дома, пока он будет сражаться за родину на чужой земле? Ты предлагаешь мне стать перебежчиком, который ел его хлеб и жил в его доме целых пять лет? После того, как он платил мне, доверял и взял на работу моего сына, чтобы тот мог учиться ремеслу в одном из прекраснейших поместий Англии? То есть сейчас, именно в этот момент, худший момент в его жизни, я должен сказать ему, что был здесь, только пока меня все устраивало? Это вопрос не денег, Элизабет, это вопрос порядочности. Вопрос чести. И мы решим этот вопрос между собой, я и мой господин.

Джей нетерпеливо дернулся, но сидел тихо. Традескант даже не посмотрел на него.

— Тогда занимайся тем делом, которое он поручил тебе, — не сдавалась Элизабет. — Оставайся преданным, но делай ту работу, на которую тебя наняли. Занимайся его кабинетом редкостей, его садами.

— Мое место рядом с ним, — ответил Джон. — Где он — там и я. Где бы он ни был.

Элизабет постаралась проглотить душившую ее гордость, ревнивую гордость жены, уязвленную любовью, которую она услышала в голосе супруга. С трудом, но она все-таки сдержала раздражение и спокойно промолвила:

— Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности. У нас здесь неплохое место, и я признаю наш долг перед герцогом. У нас хорошая жизнь. Но почему ты должен воевать с Францией? Ты сам говорил мне, какой у них двор и какая армия. Так есть ли шансы у нашего флота с таким противником?

«Особенно если командовать будет герцог», — мысленно добавила Элизабет.

— Герцог рассчитывает, что нас встретят как героев и что мы тут же поплывем обратно домой, — объяснил Джон. — Войска французского правительства уже несколько месяцев осаждают протестантов Ла-Рошели. Когда мы снимем осаду, мы освободим гугенотов и дадим пощечину Ришелье.

— А зачем нам давать пощечину Ришелье? — удивилась Элизабет. — Ведь всего пару месяцев назад он был нашим союзником.

— Политика, — отмахнулся Джон, скрывая свою неосведомленность.

Она глубоко вдохнула, снова набираясь терпения.

— А что, если все окажется не так легко? Если у герцога не получится дать пощечину Ришелье, ну вот не получится, и все?

— Тогда я действительно понадоблюсь герцогу, — заметил Джон. — Если нужно будет строить осадные машины или мосты, я ему пригожусь.

— Но ты же садовник! — воскликнула она.

— Да! — закричал Традескант, доведенный до бешенства. — Но все остальные там поэты и музыканты. Офицеры — просто молодые придворные, которые охотятся целыми днями и в жизни больших трудностей не видали. А сержанты все пьяницы и преступники. Герцогу нужен хотя бы один человек, который умеет работать руками и смерить расстояние на глаз. Ну кто из его свиты защитит его? Кому он может доверять?