Теперь, чтобы восстановить справедливость, следовало ликвидировать тех, кто слишком усердствовал в период проведения великой чистки. В первую очередь это касалось высшего руководства НКВД, которое слишком много знало. Если в начале 1938 года был расстрелян бывший нарком внутренних дел Ягода и затем ликвидировано большинство его сподвижников, то к концу года репрессиям подверглись все заместители репрессивного наркома, включая много раз упоминавшегося нами Заковского.

Что делать с самим Ежовым, добросовестно осуществившим с помощью ежовых рукавиц в том числе и «Операцию прикрытия», было не совсем ясно. Однако с именем этого наркома (а не партийных секретарей) теперь были связаны все ужасы массовых репрессий. Посему Николаю Ивановичу дали возможность немного погулять на свободе, до 10 апреля 1939 года, а после ареста обвинили во всех действительных и мнимых грехах. Рассмотрев 4 февраля 1940 года на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР дело бывшего наркома, через день Н.И. Ежова расстреляли [Л.40].

12 ноября 1938 года, опасаясь ареста, окончил жизнь самоубийством начальник УНКВД по ЛО М.И. Литвин. Его отработавшие своё заместители Н.Е. Шапиро-Дайховский и А.М. Хатеневер были арестованы и за «неправильную карательную политику, аресты невинных людей и применение незаконных методов допроса» приговорены к высшей мере наказания и расстреляны. Такая же участь постигла и некоторых рядовых работников.

Список наркоматовских жертв был очень большой. В общей сложности за 1934–1939 годы оказалось «репрессировано 21 800 сотрудников карательных органов страны Советов» [Л.40]. Значительно изменился национальный состав руководящих кадров. Если до начала репрессий русские составляли лишь треть, а евреи почти половину от общего числа начальников, то по состоянию на 1939 год число представителей титульной нации (русских) увеличилось до 2/3 и продолжало расти, а количество евреев сократилось до 4 % и имело тенденцию к дальнейшему уменьшению [Л.29].

Моему отцу в той мясорубке удалось выжить. На мой взгляд, это явилось не просто случайностью, а было связано с умением Николая Кузьмича Богданова общаться и ладить с разными людьми, сохраняя собственное лицо.

На новом этапе Сталину требовались иные люди на ключевых постах, а именно те, кто умел организовывать и налаживать административную и хозяйственную работу с учётом её социалистических особенностей. Вот почему во главе НКВД вождь народов поставил Л.П. Берию. Что бы ни говорили сегодня об этом «верном ученике и ближайшем соратнике Сталина», как бы ни поминали бериевщину за допускавшиеся бесчинства, но ради исторической объективности следует отдать должное Лаврентию Павловичу за его «большие организаторские способности, смелую инициативу, умение вести масштабную работу». Под руководством Сталина нарком Берия, удостоенный звания комиссара гб I ранга, стал стремительно структурно преобразовывать и наращивать вверенное ему ведомство. В 1940 году НКВД имел в общей сложности более 60 подразделений — управлений, отделов, отделений, секторов, служб и др. О масштабах этого разросшегося гиганта говорит тот факт, что на 1 января 1940 года только в центральном аппарате по штатам числилось 32 642 человека [Л.23].

Через два дня после самоубийства М.И. Литвина, 14 ноября 1938 года, на должность начальника УНКВД ЛО заступил комиссар гб II ранга С.А. Гоглидзе, который находился с наркомом Берией в доверительных отношениях, поскольку

учился в Бакинском техническом училище вместе с ним, а также с В.Н. Меркуловым, Б.З. Кобуловым и другими товарищами, ставшими в то время крупными чинами НКВД. Почти сразу же после приезда в Ленинград Гоглидзе 5 декабря 1938 года был кооптирован в члены обкома и введён в состав бюро обкома и горкома ВКП(б). Теперь ему надлежало присутствовать на заседаниях этих партийных органов. Тем же решением застрелившегося Литвина вывели из состава членов бюро и обкома «как разоблачённого врага народа» [А. 18]. Первый секретарь Жданов с Гоглидзе поддерживал лишь официальные отношения, без вмешательства в дела органов НКВД. Но нужно отметить, что сотрудники, близко знавшие Сергея Арсентьевича, называли его «исключительно порядочным — и человеком, и руководителем, который никогда не повышал голоса», «был требовательным и строго следил за исполнением своих указаний. Не терпел обмана и лжи, не унижал человеческого достоинства, с подчинёнными был справедлив и в обращении ровен» [Л.4].

В Ленинграде свою деятельность Гоглидзе начал с реорганизации структуры УНКВД. Сначала из следственных частей был создан подчинённый только руководству следственный отдел, который комплектовался лучшими работниками. Затем в составе управления появился аппарат особоуполномоченного, в обязанности которого входили «расследование фактов участия сотрудников в массовых репрессиях» и пересмотр следственных дел на арестованных. В 1939 году этот аппарат проверил деятельность более 200 чекистов, в результате чего выяснилось, что более половины из них были причастны к извращениям 1937–1938 годов. В связи с этим часть из них привлекли к уголовной ответственности, других наказали в партийно-административном порядке, а отдельных лиц уволили из органов НКВД [Л.4].

Моему отцу «никаких претензий предъявлено не было». В характеристике, подписанной 28 сентября 1938 года зам. начальника отдела кадров НКВД ЛО младшим лейтенантом гб Орловым, отмечалось, что начальник Лужского РО НКВД лейтенант гб Богданов «авторитетом среди партийной организации пользуется. Компрометирующих материалов по партийной линии нет. Партийные нагрузки выполняет аккуратно. Характеризуется как отзывчивый товарищ» [А.2].

29 ноября 1938 года, практически сразу после завершения операции по репрессиям, приказом № 560 УНКВД ЛО Н.К. Богданов был назначен начальником Красногвардейского райотдела УНКВД по городу Ленинграду. Правда, для такого служебного перемещения требовался приказ наркома, а также необходимо было обязательное согласование вопроса с партийными органами. Соответствующее строго секретное решение бюро Ленинградского горкома ВКП(б) состоялось только 21 апреля 1939 года, сразу после того как поступила справка о том, что по материалам личного дела и спецпроверки оказалось установлено: «Компрометирующих материалов не имеется» [А.7]. Нарком ВД СССР это назначение своим приказом № 1476 подтвердил лишь 17 июля 1939 года после согласования всех вопросов [А.З].

К служебному перемещению была подготовлена «Справка об аттестовании сотрудника НКВД Богданова Н.К. за время с 1930 по 1938 год», в которую зам. начальника 1-го отделения ОК лейтенант гб Кондрашкин добросовестно сделал выписки из всех приводившихся нами ранее аттестаций отца [А.2]. При этом в последней аттестации за период работы начальником Лужского РО НКВД с 22 апреля 1935-го по 23 ноября 1938 года Богданов характеризовался «хорошо знающим оперативную работу, особенно по ЭКО (экономическому отделу. — Ю.Б.), дисциплинированным, инициативным, умеющим передать свой оперативный опыт молодым работникам». Отмечалось, что он «вполне соответствовал занимаемой должности и мог быть использован на работе в более крупном промышленном районе» [А.2]. Ни о мягкотелости при репрессиях, ни о покушении, в результате которого он лишился левого глаза, ничего сказано не было.