Егор обнимает меня, я прижимаюсь. Не хочу даже на секунду отодвинуться. Боюсь.

Всматриваюсь в дорогу, тороплю время. Быстрее, быстрее.

Наконец подъезжаем к зданию больницы. Я торопливо выхожу из машины и сразу к входу. Егор за мной.

– Меня подожди.

Но я не жду, иду быстрее по коридору. Никто не останавливает. Все стоят и смотрят, как иду. Попытался бы кто-то остановить.

И вот мы уже у палаты с нашим сыном. Я вижу его сквозь стекло. Медсестра подаёт халаты. Надеваем и входим.

Я останавливаюсь кладу ладони на стекло и замираю. Маленький человечек. Мой маленький сыночек. В шапочке и рукавичках. В памперсе. Он спит, тихо сопит. Я смотрю и не могу насмотреться. Это какое-то маленькое чудо. И он мой и Егора.

Он подходит, обнимает меня за плечи. Я поворачиваюсь, смотрю на него и он улыбается, так нежно.

Не верится, что всё закончилось. Этот постоянный страх, он и сейчас ещё не отпускает. И даже когда Егор рядом и вот тут наш маленький сын, кажется, момент пройдёт и всё закончится, меня опять поведут и закроют в темной комнате.

Приходится сделать усилие, чтобы поверить – этого не будет. Я рядом со своими любимыми. По-другому уже не будет.

– Как мы назовём сына? – спрашивает Егор.

– Денис, – говорю я, – можно Денис?

– Как ты скажешь. Всё, как скажешь ты. Денис, отлично. Денис Егорович – звучит, мне нравится.

Улыбаюсь. Да, он будет сильным, красивым и очень хорошим человеком. Обязательно будет. Я сделаю для этого всё. Мы. Мы с Егором сделаем все для этого.

Уходить не хочется, но нужно ещё заехать к врачу. Грудь моя ещё требовала внимания и лечения.

Мы прощаемся с сыночком. С нашим Денисом. Совсем скоро, еще несколько дней и мы сможем забрать его домой.

В машине Егор обнимает меня и целует в макушку. И мне становится так спокойно. Я расслабляюсь. И поэтому, когда на выезде из больницы, перед машиной выскакивает какой-то тип и водитель резко жмет на тормоза, я не сразу понимаю, что это очередная опасность.

Инстинктивно жмусь к Егору, когда вижу, что тип, преградивший нам дорогу, быстро достает пистолет и направляет его на нашу машину.

Господи, это не кончится никогда!

– Нет! – успеваю крикнуть до того, как раздается глухой звук удара пули о бронированное стекло автомобиля.

Егор зажимает мне уши и опускает голову себе на колени.

– Тихо, тихо, не бойся, – говорит мне и кричит водителю, – газуй!

В этот момент до меня, несмотря на усилия Егора огородить меня от происходящего, доносятся звуки борьбы и отборного мата снаружи. Поднимаюсь с колен Егора и смотрю в окно.

Двое охранников прижимают к асфальту мужика с пистолетом и заламывают ему руки.

Водитель давит на газ и мы резко трогаемся и уезжаем.

– Да? Уложили? Жив? Собака! Сдавайте его! Да! Сейчас подъедут люди, заберут. Головой за него отвечаете! Шкуру сниму! – кричу я в трубку.

Султан! Скотина! Это даже хорошо, что он вышел вот так, сам, из своего логова. Думал, за ним будет последнее слово. Сука! Теперь все. Не уйдёт.

– Егор, – слышу слабый голосок Леи, – кто это был? Что ему надо? Наш сын! Денис! Давай заберём его! Сейчас!

Она хватает меня за лацканы пиджака, трясет своими тоненькими ручонками.

Потом резко отпускает, закрывает лицо руками и я слышу ее всхлипы.

– Это никогда не закончится, – обреченно говорит она.

Прижимаю Лею к себе. Крепко-крепко.

– Все кончилось, Лея, девочка моя.

Целую в висок.

– Он больше не сунется. Не причинит зла. Никому. Денис в безопасности. Не беспокойся. Мы заберём его сразу же, как разрешат врачи. Но пока он должен быть там. Успокойся.

Набираю Серого.

– Да, Серый? Султан объявился. Стрелял. Сука. Да. Завалили. В больнице. Пришлешь людей? Надо, чтобы он получил по полной. Да. Лея? Нормально. Мы домой едем.

Кладу трубку и оставшуюся дорогу до дома мы едем молча.

Мне не нравится состояние Леи. Она как будто закрывается от меня. Нет! Не сейчас! Когда все проблемы решены.

Дома, в гостиной сажусь на диван и сажаю Лею себе на колени. Беру ее лицо руками, заставляя смотреть мне в глаза.

– Лея, посмотри на меня, – говорю мягко. – Все будет хорошо. Все закончилось. Ты мне веришь?

Молчит. Неужели сомневается?

Вдруг всхлипывает и обнимает меня за плечи.

– Егор, мне страшно, – кладет голову мне на плечо и почти шепчет в ухо.

Ей столько всего пришлось пережить. Бедная моя девочка. Я просто обязан дать ей уверенность в завтрашнем дне. И я знаю, что успокоит ее лучше всего.

Глажу ее по голове.

– Я всегда буду рядом, Лея. Рядом с тобой и с нашим сыном. Больше никто не причинит вам вреда. Эти дни помогли мне многое осознать и переосмыслить. Я был не прав. Очень часто был не прав. И только ты спасала наши отношения. Теперь все будет по-другому. Понимаешь? А знаешь, почему? Я никогда не говорил тебе. Боялся. Откладывал. Сомневался. Но сейчас не могу не сказать. Ты – самое дорогое, что у меня есть. Ты и Денис. А ещё… Лея… Я люблю тебя…

Я не помню, когда в последний раз говорил эти слова. Наверное, в прошлой жизни. Думал, это будет тяжело. Но на деле оказалось ещё сложнее.

Потому что, произнося эти слова, ждёшь реакцию. И пусть Лея тогда, в больнице, стоя возле моей кровати, прошептала эти три слова, все равно я не был уверен, что услышу их вновь. Сейчас. Здесь. Не в больничной палате.

– Я люблю тебя, Лея, – шепчу снова, как будто сам хочу ещё и ещё раз услышать эти слова от себя.

Лея быстро поднимает голову с моего плеча и смотрит мне в глаза. Как будто в них пытается прочитать, правду ли сказал.

Перевожу взгляд на губы. Когда я в последний раз целовал ее? Это было словно в другой жизни. Тяну ее на себя и впиваюсь губами.

Она отстраняется.

– Подожди, Егор, – просит и я собираю всю силу воли, чтобы не наброситься на нее.

– Что ты сказал? Мне не послышалось? Это… Правда?

Беру ее за затылок и опять притягиваю к себе. Жадно целую. Моя маленькая. Нежная. Любимая. И только моя. С самой первой встречи. Только моя.

Отпускаю губы и говорю охрипшим от возбуждения голосом:

– Я люблю тебя. Люблю, Лея. Сколько раз ещё повторить?

Она обнимает меня, прижимается сама и шепчет, обжигая кожу своим дыханием:

– Я тоже люблю тебя, Егор.

Утыкается в плечо. Как будто стесняется сказанных ею же слов.