Он распаляется. Жестикулирует и выходит из себя. И в какой-то момент теряет бдительность. Смотрит только на меня взглядом, полным ненависти.

Я не теряю с ним зрительный контакт, заставляя сосредоточиться на мне. Боковым зрением вижу, как сбоку Лея тихонько пододвигается, а потом резко бросается на него, толкает, рука с пистолетом поднимается вверх и в ту же секунду я тоже кидаюсь на Олега.

Борьба. Отталкиваю Лею. Вижу, как она прячется за стол и выглядывает оттуда.

Мы с Олегом падаем на пол. Чувствую, мы отчаянно боремся не на жизнь, а на смерть. Он как безумный хватает меня за руки. Пытаюсь скрутить его. Но у него преимущество в физическом плане, он спортсмен. Он начинает высвобождать руку и я уже не могу ухватить, как нужно.

Пистолет где-то между нами.

Я слышу, как он ударяется о плитку пола… Выстрел и оглушенные, мы резко останавливаемся.. Я вскакиваю, а Олег остаётся лежать. Ногой отбрасываю в сторону пистолет.

Кровь небольшой лужицей…потом больше и больше.

Лея подбегает ко мне, прижимается. Мы стоим над Олегом. Вбегает охрана.

– Звони в полицию, – говорю устало, – и в «скорую».

– Сука, ты ещё пожалеешь Громов, ещё ничего не кончено, – стонет Олег и держится за бок, – я всё равно достану тебя.

Чувствую, как в моих руках дрожит Лея.

Впервые за долгое время я счастлив. Почти. Мысли о смерти Данилы не дают мне возможности насладиться в полной мере тем, что я заново обрел.

Не уберег. Не защитил.

Когда Лея узнала о гибели Данилы, то долго плакала. Удивительная девочка. Не злорадствовала. Не роняла скупую слезу. А искренне рыдала у меня на плече.

Пыталась винить себя. Но я сразу же пресек это. Ее вины нет ни в чем. Маленькая, хрупкая девочка оказалась сильнее многих. В том числе и Данилы.

Как бы он ни был, он навсегда останется в моем сердце. И эту боль я пронесу через всю жизнь.

Олег оказался не таким крепким орешком, каким хотел казаться.

Некоторые люди настолько гнилые, что даже высокие цели, которые они приписывают своим действиям, не оправдывают их гнилой душонки.

Да, он на меня зол. Но думаю даже не из-за наркоши племянника, а из-за того, что перед его глазами я жил жизнью, какой он хотел бы жить сам.

С одной стороны я это понимаю. Человек, который без конца стремится к деньгам, но они всё время ускользают из его пальцев, обозлится когда-нибудь.

Хотеть быть богатым – это одно, нужно ещё что-то для этого делать. Я делал и теперь я богат. И не думаю, что я должен просить за это прощение.

Единственное прощение, которого я уже не получу, – это то, что не воспитал своего сына так, как подобает. Что не дал ему внимания и отцовского тепла столько, сколько нужно было, чтобы сделать из него человека.

У него бы я попросил сейчас прощения. Но, к сожалению, это уже невозможно.

Уже в первый день в тюремной больнице Олег даёт показания следователям, на всех своих подельников. Он выдает всех, только бы не нести ответственность самому.

Серый подключает ФСБ.  Султан все еще скрывается. А значит есть и угроза моим самым дорогим – Лее и сыну.

– Султан свалил из города, но наши люди уже идут за ним по пятам, – говорит Серый, сидя напротив меня в кабинете.

– Так он за границу свалит и всё, поминай как звали.

– К нему сложно прикопаться. Единственное, что может быть, – это все сплотятся против него и ему в этот город больше не заехать. А его высокопоставленный покровитель теперь сам открещивается от него.

– Вот суки. Привыкли там без закона жить и сюда лезут, – зло проговариваю я.

– Все твои активы будут возвращены.

– Это как? Я же везде подписи поставил.

– Они ещё не подали, замешкались. Сегодня ты отзовёшь все эти решения.

– Ну ты даёшь, Серый. Я рад, что у меня есть такой друг как ты.

Серый усмехается:

– Признайся, думал на меня?

Он хитро прищуривается.

– У меня мозг разрывался тогда, я думал на всех, на всех, бля. И на тебя думал, а на этого гада, вот веришь, на него одного не думал.

– Такое бывает. Подберётся вша, всосётся и пьёт твою кровь, а ты и не знаешь о том, что это именно она.

– Ну ты сравнил – вша.

Теперь мне многое становится понятным.

И то, почему Султан знал о наших встречах с Леей. И почему Данила доверился ему. И все остальное.

Это станет для меня хорошим уроком.

Я вздыхаю с облегчением. В последние дни этого не удавалось сделать. Я не жил, а существовал. Бессильно плыл по течению и ждал, куда меня вынесет. Что-то делал, да только впустую.

Всё закончилось благополучно только благодаря тому, что Лея оказалась такой смелой. Не испугалась, смогла уйти, сбежать от этих тварей.

Суки, как подумаю, сколько она пережила. Собственными руками готов разорвать их. Она, конечно, не все рассказала мне, но я знаю, чувствую, как ей было тяжело.

Всё, с этого момента только счастливая жизнь. Только счастливая. И ничего больше.

Лея, я и наш сын.

Сегодня мы едем к нему в больницу. Теперь моего ребёнка охраняют так, что ни одна поганая муха не пролетит.

Горький опыт. Лучше бы его не было совсем. Но раз был, пусть он меня научит. Буду осторожным. Буду ценить то, что есть. До этих событий даже не задумывался о простых вещах, а теперь буду.

Сейчас Егор заедет за мной и мы поедем к сыну.

Волнуюсь очень. Ведь я столько времени не видела малыша.

Как он? Какой он?

Несколько долгих дней он без меня. Без моей любви, поддержки, без моей энергии. Я в нетерпении хожу по комнате в ожидании  Егора. Спускаюсь в гостиную, но и там не могу усидеть на месте. Нет покоя. Выхожу во двор.

Ожидание бесконечно. Оно заставляет меня волноваться сильнее, придумывать что-то, что могло помешать Егору приехать раньше. Всякие новые опасности. Нужно успокоиться и взять себя в руки.

Наконец, слышу гул мотора приближающейся к воротам машины. Не могу терпеть. Как только ворота открываются, я тороплюсь машине Егора. Он открывает дверь. Выходит мне на встречу.

– Ты готова?

– Я уже давно готова, где ты был так долго?

– Дела милая, дела. Садись скорее. Вижу, ты уже не можешь. Поворачивай, – кричит водителю и тот разворачивается по двору и машина снова выезжает за ворота.

Всё, едем к сыну.