Когда я услышала, что прошение удовлетворено, я села на электричку до Эшфорда, там вышла из здания вокзала и пошла по обходной дороге до Вудторп-роуд, мимо офиса «Армии спасения» и до входа в Бронзефилд. Я знала дорогу, потому что один раз уже сюда приезжала, хотя, как уже говорила, меня не пустили к ней. Я ждала, когда она выйдет. Я наблюдала за ней, когда она оглядывалась вокруг. Она выглядела такой потерянной и маленькой в этом джемпере слишком большого размера. Гладкие волосы, седые у корней, лицо измученное. Она наклонилась, чтобы потереть лодыжку – электронный браслет уже беспокоил.

Она заметила меня только, когда выпрямилась. Я стояла на другой стороне дороги и ждала, чтобы отвезти ее домой.

– Я знала, – сказала Эйлса. – Я знала, что они здесь. Вы их забрали. Я знала. – Она покачала головой. Слова звучали торжествующе, но язык тела излучал неверие. – Все это время. Они лежали здесь.

Эйлса сделала шаг ко мне. Я прижалась спиной к стене, чувствуя под ладонями влажные обои.

Она мяла перчатки, сжимала, перекладывала из руки в руку.

– Откуда они у вас?

Я не хотела отвечать. Я сделала шаг вниз по лестнице. Но Эйлса последовала за мной. Она стояла прямо надо мной.

– Ну, они у меня, – заикаясь, ответила я.

– Вы убили Тома?

– Ты убила Тома?

Мы уставились друг на друга. Я первой нарушила молчание.

– Я нашла их.

– Я вам не верю.

– Правда нашла.

– Где? В мусорном ведре? И забрали оттуда?

Я вонзила ногти в ладонь.

– Нет. Между живой изгородью и досками у меня в саду, перед домом.

Я неотрывно смотрела на нее, а она смотрела на меня. Лицо ее расслабилось, глаза казались пустыми. Эйлса поморщилась, прикусила нижнюю губу. Она долго молчала. Потом принялась качать головой.

– Когда собирается прийти Стэндлинг?

– Он сказал, в три.

– Хорошо. Скажите ему, пусть приходит.

Она прошла мимо меня, спустилась по ступенькам и вошла в свою комнату, плотно закрыв дверь.

Стэндлинг приехал ровно в три. Шел дождь, и он несколько минут стряхивал воду с плаща, потом свернул его и повесил на перила лестницы. Я расчистила прихожую, чтобы освободить место для велосипеда Макса, и Стэндлинг ждал там, пока я ходила за Эйлсой. Я беспокоилась, что она не захочет выходить, но она открыла дверь. Она переоделась в черную футболку с длинными рукавами и черные джинсы, волосы собрала в хвост.

– С тобой все в порядке? – спросила я. Она кивнула.

Я прибрала кухню, как только могла, даже собрала несколько зеленых веточек и поставила в вазу. Туда мы и отправились для разговора. Я стояла рядом с плитой, а они сидели друг напротив друга за маленьким столиком. Дипломат стоял на полу, прижатый к брючине Стэндлинга. Он очень педантичен и настоял, чтобы мы снова – пункт за пунктом – прошлись по всем доказательствам, которые знали наизусть. Косвенные доказательства – растения, тот факт, что Эйлса сама не ела, кориандр в холодильнике – Стэндлинг описал как «вызывающие некоторое беспокойство». От показаний Эндрю Доусона о том, что он слышал «душераздирающий крик», Стэндлинг отмахнулся как от «неудачных». «Признательный» звонок Эйлсы по номеру 999 он назвал «досадным, но не катастрофичным».

Когда он упомянул «отвлекающие» пропавшие перчатки, я почувствовала, как напряглась и покраснела моя шея. Я не знала, скажет ли что-нибудь Эйлса, но она промолчала. Вероятно, знала, что я наблюдаю за ее реакцией, и ее тело оставалось абсолютно неподвижным.

Тогда Стэндлинг подхватил свой дипломат и положил на колено.

– Королевская прокуратура по уголовным делам представила новое доказательство, – сообщил он. – Записку, извлеченную из мусорного ведра в кухне.

Щелкнул замок, Стэндлинг перебрал какие-то бумаги в папке, достал один листок и положил на стол перед собой. Это была ксерокопия. На ней – слова, написанные моим почерком.

– Это вам знакомо?

– Да, – кивнула Эйлса.

– Насколько я понял из наших предыдущих разговоров, вы не планируете оспаривать заявления о том, что ваш брак был каким угодно, но только не благополучным?

Эйлса уставилась на него, словно вопрос сбил ее с толку – и на самом деле формулировка приводила в замешательство.

Я склонилась вперед.

– Нет. Она не будет это оспаривать.

– Значит, эта записка никак не изменит нашу позицию по данному вопросу. – Он тяжело вздохнул. – Вы впервые услышали про отношения вашего мужа с Далилой Перч?

– Нет, – покачала головой Эйлса.

– Когда вы получили эту записку?

Шквал дождя ударила в окно, капли били по стеклу, словно маленькие камешки.

– В день смерти Тома, – ответила я.

– Все правильно? – Стэндлинг смотрел на Эйлсу поверх очков.

Она кивнула.

– Лучше действовать на опережение, если речь идет о сведениях, которые могут быть использованы как доказательства против вас. Когда вас спрашивали, есть ли еще что-то, по вашему мнению, относящееся к делу, то имелись в виду детали как раз такого рода. – Стэндлинг постукивал пальцами по боковой стороне дипломата, пытаясь держать эмоции под контролем.

– Я совершенно о ней забыла, – призналась Эйлса. – Столько всего произошло. Я прочитала ее и выбросила. Отметила про себя, что Верити в своем стиле. Я просто не помнила, что сделала с этой запиской.

– Криминалисты нашли ее скомканной и валяющейся в углу в кухне.

– Наверное, я ее туда бросила.

Эйлса откинулась на спинку стула, уставившись на стеклянную панель над дверью в сад. Она смотрится как зеленый мрамор из-за плюща с другой стороны. По стеклу катились струи дождя. Возникало ощущение, что мы находимся под водой.

– Вы могли упомянуть еще кое-что… – Стэндлинг снял очки, вытер их о низ рубашки перед тем, как снова надеть, поправил дужки. – Гэвин Эрридж. Вам знакомо это имя?

Она все еще смотрела на обвитую плющом панель, постукивая пальцами по ямочке между ключиц.

Стэндлинг бросил взгляд на меня, потом снова на Эйлсу.

– Гэвин Эрридж тренировал детскую команду по регби, «Воины Кента», в Танбридж-Уэллсе. Мать Тома заявила, что вы с мистером Эрриджем стали близки, и он подтвердил ее слова о том, что обнаружение Томом вашей сексуальной связи стало причиной отъезда из Кента.