Мне это не понравилось. Я насыпала немного хлопьев в миску и залила молоком.

– Посмотрите на меня, – сказала Эйлса.

В уголке ее глаза появилось красное пятнышко – лопнувший сосуд. Ее губы были сухими, шершавыми по краям.

– Во-первых, я хочу, чтобы вы знали: я помогу вам так, как смогу, – заявила она. – Начнем с участкового терапевта или с социальной службы. Я пойду вместе с вами. Ваши проблемы со здоровьем – с дыханием. И вы носили в себе эту душевную травму, плюс еще горе после смерти матери. Вам окажут помощь, с вами поработает психотерапевт. И… коробка. – Она явно не смогла заставить себя произнести слова «тело» или «труп». – Ее заберут, и вы сможете должным образом похоронить ребенка.

– Да, – с трудом выдавила я. – Хорошо.

– И на этот раз мы на самом деле приведем дом в порядок. Начнем заново. Том считает, что у вас там что-то гниет. Грибок. Поэтому я думаю, что следует пригласить профессионалов. – Эйлса улыбнулась и подняла руку ладонью ко мне, чтобы остановить мои возражения. – Дом, хлам, ваше душевное здоровье – все это связано. Нужно разбираться со всем сразу.

Если об этом она боялась говорить со мной, то не стоило так волноваться. Я справлюсь. С этим со всем я могу справиться. Прямо сегодня я запишусь на прием к врачу. И снова начну чистить дом, разбирать вещи – прямо сегодня, да хоть в эту минуту.

– Хорошо, – кивнула я.

– Вчера вы сказали, что вы не стоите того, чтобы о вас заботиться. Это не так.

Легкий ветер трепетал полотенце, сохнувшее на спинке стула. Тень на стене дрожала, в кухне стало светлее. Эйлса на самом деле считает, что я стою того, чтобы обо мне заботиться? Это было замечательно! Мне стало радостно от одной этой мысли.

Эйлса посмотрела на меня в ожидании ответа. Я уже собиралась открыть рот – и выдать еще одно откровение, последнюю тайну, которую, как я надеялась, мне никогда не придется облекать в слова, но тут ее телефон издал тихое чириканье. Эйлса бросила взгляд на экран, поморщилась и сказала:

– Проклятье. Простите. Мне нужно ответить на этот звонок.

Она встала и повернулась спиной ко мне, облокотившись на стол.

– Да! Я рада, что вы позвонили, – заговорила она в трубку. – Мы можем перенести встречу с сегодняшнего утра? Завтра нормально? Отлично. Да. Если вы все сфотографируете завтра, то успеете подготовить брошюру к следующей неделе? А в интернете? – Пауза. – Нет. До выходных мы никого не хотим приглашать. Мы работаем над этим. Хорошо, до свидания.

Она стала тереть пальцем мраморную поверхность (может, увидела каплю засохшего молока), а затем медленно повернулась ко мне, отложив телефон.

Провела тыльной стороной ладони по губам. Она снова села рядом со мной, сгорбив плечи.

– Что я хочу сказать. Вам это не понравится. И я сама не рада. Но это лучший вариант.

У меня пересохло во рту.

– Не знаю – может, время не подходящее, а, может, наоборот, подходящее. Это оживит нас обоих. И ничего не изменится. Я обещаю.

Она взяла опустевшую миску, из которой я ела, сжала в руках, потом поставила перед собой с решительным стуком.

– Что?

Она подняла руки вверх, комично изображая испуг.

– Мы решили бросить этот дом.

Мысли у меня в голове путались. Бросить дом? Что они собираются делать?

Эйлса снова положила руки на колени и принялась изучать свои пальцы.

– Это означает, что мы уедем отсюда гораздо раньше, чем рассчитывали. Но вы же знаете, компания Тома не приносит того дохода, который мы ожидали. На нас висит этот ужасный кредит. Пора это сделать.

Внутри меня что-то сломалось или вот-вот должно было сломаться, как если бы бутылка выскользнула из рук и еще не достигла пола.

– Вы уезжаете?

Эйлса прижала руку к щеке. Она что-то сказала про инвестиции и прибыль от вложений. Ее слова не укладывались у меня в голове, когда Эйлса сделала паузу, я спросила:

– Банк лишает вас права выкупа? Вы брали суду под залог этого дома и…

– Мы планировали это с самого начала. Этот дом всегда считался временным. Иначе мы бы вообще сюда не переехали. Том не хочет жить у дороги. Но вы же знаете, это тоже бизнес. Мы ищем дом подешевле, потому что ему требуется ремонт. И приводим его в надлежащий вид, чтобы его можно было легко продать.

Я огляделась, словно впервые.

– Поэтому у вас здесь все… так?

Она нахмурилась.

– По-спартански? Я бы не сказала, что он спартанский. Просто он не захламлен, как ваш! Нет смысла держать кучу сентиментальных безделушек, заставляя ими все. Это отталкивает покупателей.

– А куда вы переедете? – Мой вопрос прозвучал как сдавленное рыдание.

Она обеими руками разглаживала край стола.

– Вначале у нас была безумная идея про Сомерсет – но это слишком тяжело для детей. Беа не будет возражать, а Макс ненавидит перемены. Он и так злится. Ему нравится здесь. Ему нравится жить по соседству с вами. – Она быстро улыбнулась. – В любом случае я поняла, что сельская местность не для меня. Мы думаем… Может, район Хрустального дворца. Может, Сиденхем…

Я почувствовала, как внутри у меня все рушится.

– Даже не знаю, как доехать до Сиденхема, – призналась я.

– Мы будем приезжать в гости.

– Но я привыкла видеть вас каждый день.

Она положила свою ладонь поверх моей. Я смотрела на потрескавшуюся от экземы кожу ее рук.

– Но я вас и сейчас не вижу каждый день. Скорее, мы видимся раз в неделю, а то и реже.

Она права? Неужели только раз в неделю? Я говорила себе, что мы не разлей вода – такое приятное выражение. Неужели правда более унылая и приземленная? Я пустила ее в свой дом, в самые дальние его уголки, показала ей вещи, которых никто не видел. Она была так дорога мне, я так ценила ее, как не ценила никого кроме Фейт.

Эйлса наблюдала за мной. Мысли, казалось, скользили по ее лицу.

– В ближайшее время я хотела бы, чтобы мы с вами еще раз занялись садом. Давайте приберемся перед входом? Пока вы были с нами в Сомерсете, Том нанял человека, чтобы вывезти самые крупные предметы, которые у вас там лежали. Но, похоже, вы еще что-то насобирали. Вид все еще непрезентабельный.

Значит, вот куда делась сушилка. И холодильник.

– В качестве одолжения, не могли бы вы немного прибраться? Я помогу. Но только не сегодня – во второй половине дня мы встречаемся с Рики, чтобы еще раз обсудить его сад. Как насчет завтра? Если только вы не хотите продать дом нам, – добавила Эйлса. Тон ее был легким и обманчиво небрежным.

На одно мгновение это показалось мне отличным решением. Эйлса улыбалась в ожидании, я улыбнулась в ответ – пытаясь скопировать ее выражение лица.