– А я куда денусь?

– Мы можем найти вам что-то более подходящее, например, в Тутинге, рядом с «Собакой и лисицей». Или в Кольерс-Вуд. Готова поспорить: там можно найти очень выгодный вариант.

– Или в Сиденхеме, – сказала я.

– Точно, – Эйлса тихо рассмеялась.

Я почувствовала, что краснею, и легкое покалывание сзади шеи – от унижения и горькой обиды. Нелепо – она собирается откупиться от меня. Эйлса, которая все устраивает и организует. Проект. Она хочет купить дом, где по стене идет трещина, штукатурка сыплется с потолков, отклеились обои, проблемы с фундаментом и куча щелей. Мой дорогой дом, в котором я жила с мамой и сестрой. Я провела много лет, собирая его, заполняя его, укрепляя. Как я могу думать о том, чтобы от всего «избавиться»? Все это – часть меня. Я даже отсюда могла чувствовать его присутствие, меня тянуло к нему, у меня была с ним связь.

– Конечно, это большой, серьезный шаг. – Эйлса поднесла руку ко лбу. – Но я решила упомянуть об этом, чтобы вы подумали.

Ногтями она чесала лоб, оставляя красные следы. Разговор ее утомил. На внутренней стороне запястья я заметила синяк. Откуда он взялся? Все эти нервные накручивания и выдергивание собственных волос, состояние ее несчастных рук, на которых не проходила экзема, исчезновения, диеты – все это свидетельствовало о подавлении эмоций и чувств, вытеснении их из сознания. И еще кое-что невысказанное между нами. Оно спало, а сейчас проснулось разъяренное. Мое сердце бешено заколотилось.

– Том, – произнесла я. – Это Том заставляет вас делать это.

– Нет, не он.

– Думаю, что он. А почему вы не уйдете от него вместо того, чтобы переезжать?

– О, Верити! – Она покачала головой.

Я прикусила губу и почувствовала вкус крови.

– Он не заслуживает вас.

– Нам никуда не деться друг от друга.

– Это не так. Вы не понимаете, что я пытаюсь сказать. – Понимание, что я могу рассказать ей об увиденном разрасталось и расширялось, а потом взорвалось внутри меня. – Я наблюдала за ним. Я знаю, что он из себя представляет.

Эйлса все еще качала головой.

– Вы не можете рассказать мне о Томе ничего такого, чего бы я сама не знала.

Она издала невеселый смешок.

Я положила свою руку поверх ее. Теперь, когда наступил подходящий момент, я не знала, с чего начать – с вечеринки, с ночи в Сомерсете. Эйлса пристально смотрела на меня. Сначала я дам ей знать, что она в безопасности, что ей есть куда идти.

– Вы с детьми всегда можете перебраться ко мне.

Она убрала руку.

– Я не хочу перебираться к вам.

– Я завещала свой дом Максу и вам.

– Что? Зачем? – Она потрясенно рассмеялась. – Что вы пытаетесь сделать? И меня затащить к себе в дом как вещь?

– Нет. Конечно, нет. – Я не знала, что делать, потеряла ощущение происходящего. – Пожалуйста, Эйлса. Поверьте мне. Вы должны уйти от Тома.

Казалось, ее глаза исчезли. Она была в ярости – и отчаянии.

– Я не понимаю вас, Верити. Вы такая умная, интересная и добрая. И при этом ваше восприятие мира может быть таким упрощенным. Жизнь – сложная штука. Может, если бы не он, то мы бы и не переезжали. Но у нас дети, они его любят, а он любит их.

Она сжала ворот пижамы, словно пыталась себя задушить.

– Мне очень не понравилось, как сегодня утром он орал на Макса. Мне бы хотелось, чтобы он не вел себя так, словно ненавидит их… – Внезапно выражение ее глаз и всего лица изменилось – на нем появилась радость, но выражение было неестественным и утрированным. – Дорогой!

Я повернула голову.

В дверях стоял Макс. На нем были спортивные штаны и нарядная рубашка, в которой он был на вечеринке, только пуговицы застегнул неправильно. Моди пошлепала ему навстречу, и он наклонился, чтобы погладить собаку. Я не видела его лица.

– Извини, что испачкал диван, – буркнул Макс себе под нос. – Папа сказал, чтобы я оставался дома, пока не приберусь у себя в комнате. Я закончил, а сейчас пришел помогать тебе чистить диван.

– Ох, милый! – Эйлса была на полпути к нему. – Не беспокойся. Папа уехал до четверга. У нас полно времени, чтобы постирать подушки. Они будут как новые к его возвращению.

Макс все еще сидел на корточках, а Эйлса стояла рядом с ним, сжимая и разжимая кулаки.

– Он слышал? – спросила она меня одними губами.

Я хотела покачать головой, но я не знала. Все равно покачала. Для собственного успокоения.

– Ладно, мне пора заниматься делами. – Она обвела кухню отчаянным взглядом. – Нужно приготовить курицу с имбирем, потом посадить все эти растения. А еще сегодня во второй половине дня я работаю у Рики. – На меня она не смотрела, но сжала челюсти с мрачным видом. – А вы обещали заняться уборкой. – Она заправила волосы в ворот пижамы и воскликнула: – Боже, сколько сейчас времени?! Мне нужно переодеться.

Я встала, чтобы обнять ее, но она не ответила на мои объятия – ее руки висели вдоль тела. Сейчас я про это вспомнила.

В то утро я проводила Макса в школу и вернулась, но Эйлсы не было ни в гостиной, ни в кухне. Тогда я решила, что она пошла досыпать. Я была поглощена своими мыслями, точнее, проектом – кабинетом отца. Прошло много лет с тех пор, как кто-то в него заходил, но на прошлой неделе мне удалось приоткрыть дверь и протиснуться внутрь. И теперь я систематически занималась его разбором. Безжалостно. Это я-то. Сью помогла мне заказать мусорный контейнер, и я почти его заполнила. После того, как я закончу, получится очень милая комната. Светлая. Просторная. Только нужно поставить диван и телевизор. Может, еще что-то.

Я слушала радио – четвертый концерт Моцарта для валторны. И только когда он подошел к концу, я поняла, что один из звуков «оркестра» – охотничий вариант горна – слышится из гостиной.

Эйлса оставила свой телефон на диване. Я нашла его под подушками. «Джон Стэндлинг» было написано на экране. Я ответила.

– Ее здесь нет, – сказала я. – Думаю, что она спит. Разбудить?

– Да, если вы считаете, что она не будет возражать.

– Подождите немного.

С телефоном в руках я вышла из гостиной, пересекла коридор и поднялась по лестнице. Постучала в дверь ее комнаты. Тишина. Ее не оказалось и в маминой комнате (теперь комнате Макса), хотя она недавно сюда заходила – дверцы шкафа оказались распахнуты, раскрытые коробки с обувью стояли на полу. Я почувствовала запах ее дезодоранта.