танцует с молодыми людьми, после получения аттестата готовыми к покорению мира. И оба раза по возвращении дочери он одаривал парней крепким рукопожатием, заряжая их энергией на весь оставшийся вечер.

* * *

Отец был дома целых два месяца. Несколько дней подряд он ходил по больницам и что-то выяснял, приходя домой в состоянии глубокой задумчивости. Четыре раза он брал с собой дочь, заставляя ее проходить уже почти забытые медицинские тесты. На ее вопросы он отвечал уклончиво, но в один из дней поговорил с дочерью более откровенно.

– Литера, – сказал он. – Я понимаю, что тебе не хочется думать о том, что ты все еще больна. Ремиссия длится уже долго, однако может смениться новым периодом упадка. Когда я уходил, то полагал, что есть шанс вылечить тебя с помощью денег. Теперь у нас денег более чем достаточно для любой операции, но… Все врачебные исследования показали, что в твоем случае болезнь неоперабельна.

Литера обняла его сзади за шею.

– Не переживая так, пап, – стала она утешать его. – В детстве я бы долго ревела в подушку. Но не сейчас. Я старалась воспитать Литеру такой, чтобы она тебе понравилась. И я не буду сильно печалиться. Ты теперь с нами, все идет хорошо. Пусть все так и остается.

Отец мягко пожал ее запястье и грустно улыбнулся.

– Присядь, девочка, – попросил он. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Литера уселась рядом с ним.

– Что? – спросила она. Папа прижал ее к себе.

– Мне нужно столько тебе рассказать, – повторил он. – О том месте, где я служил все это время. О Зоне…

* * *

Литере понадобилось много времени, чтобы адекватно воспринять все услышанное. Она впервые слышала о Зоне, о втором взрыве, о том, что ее отец все эти годы был на контрактной службе, охраняя Рубеж, выстроенный вокруг зараженной аномальной территории. О сталкерах. Но больше всего ее морально выпотрошило уведомление отца, что он снова уходит и опять неизвестно, на какое время.

У него был план. Если не удается вылечить дочь с помощью денег, то остается одно средство – артефакты Зоны. Для этого ему понадобится вновь отправиться на Рубеж, тут же порвать с армией и податься в сталкеры. Он обещал вернуться сразу же, как найдет артефакт, способный излечить Литеру от лейкемии.

Чтобы Литера окончательно перестала сомневаться в ее словах, отец достал маленький контейнер, который привез с собой. Открыв его, он показал Литере загадочные предметы, светящиеся и подскакивающие в углублениях.

– Это и есть артефакты, – сказал он. – Я оставляю их здесь. На всякий случай добавлю описание и инструкции по применению. Я не буду учить тебя пользоваться ими, ласточка. Слишком уж это опасно. Но если в твоей жизни случится что-то такое, от чего может спасти только чудо, – достань эту коробку и… Но сто раз подумай, прежде чем воспользоваться. Эти предметы того же разряда, что и магия. Помни об этом.

На следующий день он повел ее в автосалон.

– Я не могу допустить, чтобы моя дочь не получила никакого подарка, – заявил он. – Ты уже взрослая, Литера. Моя маленькая ласточка выросла, и ей пора расправить крылья.

Литера мокрыми от счастья глазами разглядывала мощные, красивые автомобили. У нее будет собственная машина! От радости она и в самом деле была готова расправить крылья и взлететь.

Они весь день любовались предложенными вариантами. Отец не спрашивал у нее, какой автомобиль ей понравился больше других, но зорко следил за реакцией дочери.

К концу дня он снова подвел ее к месту, где стоял синий «Додж-Вайпер». Литера со счастливой улыбкой посмотрела на папу, открывающего ей дверцу.

– Садись, ласточка, – сказал он уверенно и, когда она села в удобное водительское кресло, бросил ей на ладонь ключи. – Время летать!

* * *

Отец ушел через неделю, покончив со всеми формальностями, связанными с машиной, и еще некоторыми делами.

– Береги себя, дочка, – произнес он. – Помни, что я люблю тебя больше жизни.

Они долго стояли, обнявшись.

– На этот раз я постараюсь вернуться поскорее, – сказал папа. – А чтобы не забывать о тебе ни на миг, у меня будет фотография.

Литера взглянула на карточку.

– Ну папа! – с укором сказала она, глядя на фото девочки с ромашкой, стоящей возле мраморного льва. – Здесь же я совсем маленькая! И выгляжу плохо!

– Ты всегда была прекрасна, – убежденно произнес отец. – Я знаю, что теперь ты сможешь постоять за себя, и запомню тебя такой – сильной и энергичной. Но мне нужно постоянно помнить, что есть и другая сторона Литеры. Иначе я не буду иметь стимула, чтобы видеть в тебе маленького ребенка, которого нужно вылечить любой ценой. Я все еще твой папа, а ты все еще нуждаешься в моей помощи.

– Лучший в мире папа, – поправила Литера, пряча лицо у него на груди. – Лучший…

* * *

Прошло три года.

Болезнь вернулась с новой силой. Но душа Литеры уже была неподвластна никаким недугам. Короткий приезд отца вдохнул в нее новые силы на несколько лет вперед. Она все так же проводила время с Фармером и Уотсоном, игнорируя любовные отношения с кем бы то ни было. Теперь она уделяла больше времени достаточно серьезным занятиям, вроде уроков стрельбы у одного из знакомых Фармера. К моменту своего совершеннолетия Литера уже стреляла вполне пристойно и получила право гонять на «Вайпере» в открытую, не боясь закона.

И продолжала глотать таблетки, блокирующие рост бластов в крови.

* * *

Это была ничем не примечательная ночь.

– У меня есть жена и дочь, – послышался знакомый голос. – Ты не знал? А не положено было.

Литера дернулась во сне.

– Достаточно, – произнес кто-то неизвестный. – Пора заканчивать.

Снова темнота и тишина.

Литера проснулась от приступа боли, охватившей все ее тело, вцепилась в одеяло и издала отчаянный крик. Ее дыхание перехватило, очертания комнаты расплылись. Что-то начало разъедать кожу на ее лице. Девушка вцепилась ногтями в щеки, разодрав их до крови. Комната исчезла, превратившись в грязное помещение, пропитанное запахом смерти.

Исхудавший парень с горящими глазами наклонился над Литерой, протягивая непонятный голубоватый шар.

– Держи, – сказал он. – Просто подумай о ней.

Литера закашлялась. У нее было чувство, что с ее лица содрали кожу. Послышался чей-то стон в дальнем углу.

– И что? – спросил один из склонившихся над Литерой мужчин. У него было разбитое лицо, пронзительные глаза с болью смотрели прямо на девушку.

– Его самый дорогой человек исцелен, – сказал высокий незнакомец в плаще. – А он еще проживет какое-то время.

Литера стала задыхаться. Сдавленный хрип вырвался из