– О мерзкий демон, вместилище всех сатанинских пороков! – завопил он. – Не мог же ты притвориться святым ангелом? – В его глазах была надежда, что произошла какая-то ошибка, но я был непреклонен. Нечего обзываться, если хочешь, чтобы другие при этом щадили твои чувства!

– Почему же не мог? – скромно заметил я. – Насколько мне помнится, Люцифер, мой папаша, по вашим представлениям и сам ангел.

– Падший! – заорал Боня. – Падший ангел!

– Ну, может, и упал, когда лишнего выпил. С кем не бывает! – безмятежно согласился я, решив, что кого-кого, а родителя оскорблять не позволю.

– Но это же страшное богохульство! – не мог успокоиться монашек. – Это… это… я не знаю даже, с чем сравнить такую наглую ложь!

– Главное, что все получилось, – рассудительно заметила практичная Эльза.

– Для доброго дела можно, – поддержал ее я.

– Если бы это было неугодно Богу, Люцифуга бы прямо на месте поразило громом, – привела девушка новый аргумент.

– Выходит, так. – Боня сник, а по его наморщенному лбу видно было, что в этой мудрой голове рождается какая-то новая концепция мироздания. – Цель оправдывает средства.

– А хорошая мысль! – поспешил я его подбодрить.

– Она не моя, – честно признался Боня. – Эта мысль основателя иезуитского ордена, Игнатия Лойолы, а орден сей запятнал себя многими неблаговидными делами.

– Важно, что у нас дело было хорошее! – резюмировала Эльза, которой уже надоел этот богословский спор. Девушка предпочла бы выслушать рассказ о наших приключениях и поделиться собственными новостями. А также пересчитать наши сбережения.

– А неплохой размер моральной компенсации, – заметила она. – Всего-то за одну ночь плена.

– Компенсация за то, что я, позоря свой сан, ходил в этой одежде, не поддается исчислению, – снова насупился Боня, вспомнив о своем маскараде, и с ненавистью поглядел на снятое платье.

– Тебе грех жаловаться, – возразила Эльза, придирчиво разглядывая свой наряд на предмет возможных повреждений. – Ведь я же не жалуюсь!

– Но тебе и положено так ходить! – Монах снова стал заводиться.

– Но я же одевалась в мужское платье! Когда мы бежали из графства. И ничего, не плакалась! – пристыдила его Эльза, которая, по правде сказать, вспоминала об этом приключении с удовольствием. Возражений у Бони не нашлось, и он поспешил сменить скользкую тему.

Восстановив последовательность событий, мы решили: раз уж князь Чудиновский так относится к разбойникам и так враждует со своими пакостными соседями, то нам прямая дорога к нему. Но по пути не мешало бы заехать к бандитам, чтобы убедиться, что вся эта людоедская шайка схвачена. А еще непременно стоит разобраться с лысым толстяком, поставлявшим маркизу живой товар. Мы наказали вознице, испуганному из-за криков, еще недавно доносившихся из кареты, держать курс на знакомый домик, а сами устроились отдыхать. Я с радостью отметил, что монашек нисколько не возражал против того, чтобы девушка положила голову ему на плечо (мотивируя это усталостью и отсутствием подушки). Значит, дело идет на лад. Я бы с удовольствием понаблюдал за ними еще немного, но у меня у самого смыкались веки, так что скоро, к великому удивлению кучера, из экипажа донеслось тройное сопение.

Домчались до домика лысого сообщника разбойников мы быстро. Только выспаться, конечно, не успели. Тут мое вмешательство потребоваться было не должно, но я решил, что стоит проконтролировать ситуацию. Эльза с радостью договорилась разыграть негодяя по моему плану, однако с Боней, как всегда, возникли сложности. Но в конце концов монашек придумал себе оправдание, что это есть «ложь во спасение», а потому в небольших количествах вполне допустима. Удивляюсь я на таких людей: без теории и шагу не ступят, но уж если подвели под что-то научное обоснование, то могут делать что угодно!

Хозяин домика дрых самым наглым образом, и от этой несправедливости захотелось задать ему жару еще сильнее.

– Эй, открывай! – закричал Боня и забарабанил в дверь.

Заспанный хозяин появился на пороге, и его взору предстали сердитый монашек и Эльза, которую он еще недавно вез во дворец. Очевидно, мерзкий тип ожидал, что разбойники притащили очередную жертву, поэтому изумление было неподдельным.

– Так тебя уже отпустили? – поинтересовался он у Эльзы. На Боню же смотрел как-то уж очень подозрительно, припоминая, очевидно, где же видел это лицо. К счастью, мысленно одеть визитера в платье он не догадался.

– Ты еще ничего не знаешь? – Девушка сделала огромные глаза.

– А что я должен знать? – забеспокоился лысый толстяк.

– Маркизу было видение, – мрачно произнес Боня. – Теперь он раскаялся", станет называться Сигизмундом Благочестивым, отпустил всех девушек и хочет загладить свои прегрешения.

– А как же я? – волновался разбойничий сообщник. Еще бы, такой бизнес идет прахом!

– Поэтому я и пришла! – сообщила Эльза. – Вы были ко мне так добры, что я решила вас предупредить!

– О чем же? – Беспокойство толстяка все усиливалось. Даже лысина покрылась испариной. Слова же о собственной доброте он воспринял как должное.

– Таких, как вы, будут вылавливать, заточать в подземелье, а тюремщиками решено назначить тех девушек, которые попали во дворец благодаря вам, – сурово произнес Боня и нехорошо усмехнулся. А вы говорите, не артист!

– Я погиб! – Хозяин дома привалился к косяку и готов был зарыдать.

Наверное, если бы у него оставались волосы, он бы сейчас рвал их на себе. Перспектива вырисовывалась нерадужная. Было бы время – стоило бы организовать такое заточение для ему подобных. Да и для его светлости тоже.

– Так что ты немедленно должен бежать! – посоветовала Эльза. – Но учти: во владениях маркиза тебя везде отыщут!

– А во владения князя мне нельзя! – жалобно взвыл толстяк. – Там меня арестуют, накажут и… заставят работать! – Наверное, последняя угроза была самой страшной. Судя по его физиономии, этот тип в жизни не трудился.

– Есть и другой путь – печально вздохнул Боня. – Но он тернист и полон лишений!

– Что я должен сделать? – Бандитский сообщник ухватился за эту возможность, как утопающий за соломинку.

– Ты должен одеться в рубище, раздать бедным все неправедно нажитые деньги и на коленях ползти до дворца маркиза, – сурово сказал монашек. – Только тогда правитель тебя помилует.

– Я сама слышала! – подтвердила Эльза.

– Но как же… как же… – Хозяин дома не выдержал и расплакался, но к этому типу никто из нас не испытывал никакой жалости.

– В общем, выбирай сам! – жестко сказала девушка. – Но поторопись: думаю, за тобой придут не позже чем через час.