– Ты точно хочешь знать? Вообще-то, это тяжело.

Уилла наклоняется и целует меня.

– Я хочу знать о тебе все. Может, с виду я хрупкая, но внутри сильная и справлюсь с любым дерьмом.

– Перед тем как мы сюда приехали, у нас в школе произошла стрельба.

Уилла тихонько вскрикивает, но ничего не говорит, ожидая продолжения. Я так долго убегал от этих воспоминаний, что сейчас даже странно все пересказывать.

– Стрелял мой друг. – Я сглатываю ком в горле, перевожу дух и добавляю: – Я тоже был там.

Уилла крепче сжимает мою ладонь.

– Что случилось? – спрашивает она тихо, почти шепотом.

Качаю головой:

– Точно не знаю.

Но это неправда. Знаю ведь.

– Все из-за какой-то дурацкой компьютерной игры. Накануне вечером они играли онлайн, и двое парней устроили засаду на моего друга Кевина и убили его персонажа. На следующий день Кевин принес в школу пистолет и застрелил их.

Я пожимаю плечами, как будто все просто, но, конечно, это не так. Есть столько всего, о чем я не сказал… Кровь. Крики. Громкий рикошет, когда пуля отлетела от металлических шкафчиков. Лицо Кевина, когда он спускал курок. Момент, когда он обернулся и увидел, что я стою там и наблюдаю, как он только что хладнокровно застрелил в упор двух близких друзей. Все остальные ученики разбежались. В коридоре остались только мы. Я, Кевин и двое наших друзей, истекающие кровью на полу.

Он поднял пистолет и навел на меня. Я был так ошеломлен, что мне показалось: он уже выстрелил.

Я уже был в такой ситуации. Не один в один, но похожей. Когда меня заманили в ловушку на сборище сектантов и мы с боем пробивались наружу, один сектант прижал меня к полу, приставив пистолет к моему лицу. Ему оставалось только спустить курок, и все. Я был бы мертв.

Но ему не удалось это сделать. Сестра Гармония воткнула нож ему в шею и убила его. Она спасла меня, хотя была ранена, вся в крови, и ее саму могли застрелить.

И тогда я сказал себе: она именно такой человек, каким бы я хотел стать, – тот, кто жертвует собой ради других.

Но когда в школьном коридоре я смотрел на лучшего друга, то видел только черную пустоту в дуле его пистолета.

Кевин решал, как поступить со мной. Я сразу понял, что это конец, и приготовился к смерти. Но не хотел умирать. Поэтому взглянул на двух друзей, которые уже были мертвы или вот-вот умрут, и сказал Кевину:

– Ну и хрен с ними…

Кевин улыбнулся. Кивнул. Даже хихикнул:

– Ну да. Ты прав, хрен с ними.

Он уставился на двух своих товарищей, которых только что застрелил, наблюдая, как они истекают кровью. Это продолжалось несколько секунд, но мне показалось, что целую вечность. Кровавая лужа под ними расплывалась, распространяя резкий тошнотворный запах.

Я понимал, что с каждой минутой они все ближе к смерти. Что им срочно нужна помощь. Но еще я понимал: стоит только дернуться, и Кевин застрелит и меня.

Он пнул одного из них носком кроссовки. Лежащий не пошевелился.

– Хрен с ними, – тихо повторил Кевин, обращаясь к самому себе. А потом повернулся и ушел.

А я позволил ему уйти. И только убедившись, что он ушел и мне ничего не угрожает, бросился к ним.

Я хочу все забыть, но эта сцена постоянно прокручивается в голове. И то, что я сказал о своих друзьях. И то, чего не сделал. Я мог бы защитить их, но не стал.

Я оказался трусом.

Так чем я отличаюсь от отца? И он, и я проявили полное безразличие к человеческой жизни. Я запомнил эту фразу из какой-то статьи о Мэлвине. Среди прочего его обвиняли и в этом.

Он проявил полное безразличие к жизни, мучая и убивая женщин. Я сделал то же самое, позволив убийце с пистолетом разгуливать по школе и не попытавшись его остановить. Я даже не пробовал поговорить с ним. А мог хотя бы попытаться уговорить его опустить ствол.

– Мне так жаль, – шепчет Уилла. – Как ты вообще смог это пережить?

А я и не смог. Но такая правда никому не нужна. Поэтому я просто отвечаю:

– С помощью длительной психотерапии.

Я пытаюсь обратить все в шутку, и Уилла слабо улыбается. Наверное, я наговорил лишнего, слишком много рассказав о себе. Я уже собираюсь встать и предложить пойти прогуляться, когда Уилла берет мои руки в свои и кладет их себе на колени.

– Расскажи остальное, – просит она.

– Что остальное? – спрашиваю я, стараясь не думать о том, что мои пальцы касаются ее голых ног.

– Все. Все свои секреты. То, о чем никогда никому не рассказывал. Я хочу знать.

– Почему?

– Разве не понятно? Потому что ты мне нравишься.

– Почему? – повторяю вопрос, даже не успев подумать.

Уилла смеется, решив, что я снова шучу. И хмурится, когда понимает, что это не шутка.

– Потому что ты не такой, как все. Потому что смотришь на меня как завороженный, и мне это нравится. И мне кажется, что тебе нужен кто-то. Кто-то вроде меня.

Мои щеки пылают. Мне и раньше нравились девушки, но ни одна из них не была похожа на Уиллу. Ни одна не привлекала меня так сильно – причем это и взаимно.

– А еще, – добавляет она, – потому что я верю тебе. – Слегка наклоняет голову, рассыпав золотистые волосы по плечам и рукам. – А ты мне веришь?

Первая мысль: «Конечно, нет, ведь мы едва знакомы».

Но вторая мысль: «Да, верю». Может, я так считаю только из-за того, что надеюсь: мы будем вместе. Ну и плевать.

Но на самом деле Уилла так и не ответила на мой вопрос.

– Ты так и не объяснила, зачем тебе мои секреты. Если ты собиралась меня шантажировать, то удачи. Мы почти нищие, тебе лучше переключиться на кого-то другого.

Уилла не смеется. Она наклоняется так, что наши колени соприкасаются.

– Я хочу узнать тебя. – Она кладет руку мне на грудь. – Тебя настоящего. Узнать все. И разве у тебя нет тайн, которые ты прячешь так глубоко, что можешь от этого умереть? Что однажды тебя просто разорвет?

Уилла говорит почти с отчаянием, как о чем-то очень важном, и я понимаю: сейчас она говорит о себе.

– А у тебя? – тихонько спрашиваю я.

Вопрос застает Уиллу врасплох, словно она не ожидала, что мы поменяемся местами. Она кусает губы, раздумывая, стоит ли продолжать и что именно говорить. Интересно, что за