Мысль философа сработала конкретно, безошибочно. «Автомат», – понял он.

И понял мигом, что он – в своём родном мире, упругое под руками и ногами – почва и трава, сам он стоит на карачках на лесном склоне, внизу озеро с тёмной водой, а над головой – небо. Не такое роскошное, как давешнее, но родное, знакомое!.. «Хреновенький, да свой!» – вспомнилась ни с того ни с сего присказка соседки по дому, всегда поддатой развесёлой бабы.

Своё! Княженцев жадно хватанул воздух и ртом и ноздрями, скинул автомат на траву. Затылок и бок слабенько саднило, Егор сел и энергично потёр голову сзади рукой. «Оброс», – подумал он.

Сзади послышались возня и пыхтенье. Обернулся: Забелин с Кауфманом, живые и здоровые, барахтаются точно так же, как он.

– С возвращеньицем, космонавты, – приветствовал он их. – Трансценденталы!

– Бла… благодарствую-с, – прокряхтел Павел, борясь с самим собой. И не совладал-таки, повалился башкой вперёд.

Егор не удержался, расхохотался.

Аркадий оказался удачливее: он с гравитацией справился, осторожно присел на пятую точку.

– Правда, как после невесомости, – согласился он.

– Фу ты, – буркнул Павел и сел наконец. – Гадство гадское.

Княженцев осмотрелся. Всё точно: таёжный холм, поляна, знакомец-дольмен. Озеро Зираткуль. Дома! Вернулись.

– А ведь мы вернулись, мужики, – сказал он негромко.

– Ещё бы! – Павел усмехнулся.

Только вот улыбка была его грустная. Не сияла в ней радость возвращения… да и ничего, собственно, не сияло.

Суровость осознания была в ней.

И Княженцев понял это. Уставился на приятеля с ироническим прищуром.

– Синьор, – позвал он. – Во многом знании – многая печали?..

– Да уж, – без всякой шутки ответил Забелин. – Опечалишься тут.

Аркадий же не стал словесно играться. Сказал просто:

– Паша, слушай… Тебе там открылось нечто?

– Нечто. – Павел кивнул. – Открылось, догнало, да ещё раз открылось. Аж пот холодный прошиб.

Егор почувствовал, что иронизировать больше не надо.

– А если серьёзно, – сказал он.

– А серьёзней некуда, – ответил Забелин спокойно. – А вы что, разве не заметили?

Спрошенные переглянулись.

– То есть… что мы там увидели? – осмотрительно уточнил Княженцев.

– Ну да.

– Ну что… Аркадий, ты что скажешь?

Аркадий сказал. Хорошо сказал – внятно, толково, по делу. Павел выслушал, после чего на Егора посмотрел вопросительно.

Тот руками развёл:

– Мне нечего добавить. Всё так.

– Да. – Павел хмыкнул криво. – Всё так. Значит, одному мне такое счастье…

– Нет, Пашка, – сказал Егор искренне. – Ты вот скепсис какой-то нагоняешь, а ведь это у тебя талант!..

Забелин и не спорил: талант, верно.

– Вот видишь. Это же… чудо, диковина! Я, знаешь, только там допёр, отчего это всё вокруг нас закрутилось. Мы-то, три мудреца в одном тазу, ломали головы – а оказалось, что вся кутерьма из-за Павла Васильича! И никто другой здесь просто ни при чём!..

– Я тоже понял, – улыбнулся Аркадий.

– Что нечисть взвыла именно от его появления?

– И не только.

– А что ещё? – брови Егора приподнялись.

– Да то, что она ничего ему не могла сделать. Бессильна была. И нам заодно, как самым близким. А не будь его, сожрала бы нас и даже не поперхнулась, только косточки выплюнула. Мы этого не знали. А она знала! Она поняла.

– Да, – кивнул Княженцев. – А знаете, до меня лишь теперь – лишь теперь! – дошло, почему Пыжов так странно себя вел при встрече с нами. В принципе, если зона знала, что мы для нее опасны – а она знала! – это верно, она бы нас кончила, и дело в шляпе. Что она, вообще-то, и попыталась сделать – на реке. Помните, мы потом говорили… ты, Пабло, говорил: мол, это еще чудо, что мы не пошли ко дну, а один только Семен… Помните?

– Ну, помним, помним, – нехотя согласился Павел.

– Да! По идее, всех должно было смыть. По идее, вот именно! Это была идея, цель. Но у нас – своя, да покрепче!.. Так вот: это и вправду было чудо. Зона не смогла убить нас. И растерялась! Она поняла, что столкнулась с тем, что сильнее ее, а что с этим делать? – не знала. А мы-то все приближались и приближались, и вот уже в Метеле. Ну, здесь ее посланец рыпнулся было к нам… черт знает, что он хотел с нами сделать, но тоже сообразил, что у него ни хрена не выйдет… Ах, черт возьми!

Княженцев расхохотался – как-то слишком нервно, перевозбужденно.

– …Черт возьми! Ведь теперь совсем другими глазами смотришь! Вроде бы ты просто осадил ретивого не в меру дурака – да так оно и было в нашем измерении! – мы и знать не знали, что это значило там, в высотах, в глубинах!.. А ведь это нежить впрямую столкнулась с силой Земли, планеты нашей! Испугалась. Отступила. И ушла!

– Но потом… – Аркадий усмехнулся.

– Но потом, – подхватил Егор, – она попытку повторила. Ночью. Попался Виталий, а нам троим – как с гуся вода. И вот тогда утром она решила пойти ва-банк. Всеми наличными силами.

– И средствами… – проворчал Павел.

– Да. Ну а дальнейшее – последствия того ва-банка. Можем себя поздравить. Победа!

– Поздравляем… – начал было Аркадий.

– Эй, хватит! – Павел вмешался, лицо его крайне неприязненно перекосилось. – Я не хочу…

– Погоди, Пабло…

– Нет!! Слышите ли? Я не хочу!

Какая-то слишком уж рваная нотка сквозила в этих протестах, и Егору вдруг стало Пашку жалко.

– Ладно, ладно, – сразу согласился он. – Молчим.

– Один только вопрос, – не уступил Аркадий. – Скажи, Паш, как тебя надоумило сюда отправиться, на Кара-су? Как вообще это решение созрело?

Павел поуспокоился.

– Я и сам думал, – признался он. – И ничего другого не придумал, кроме как руки воздеть…

И он, правда, вознёс руки к небу, вроде бы в шутку, а в самом деле на полном серьёзе:

– …И провозгласить: судьба!..

* * *

Судьба! Наверно так, иначе не скажешь. А кто ж иной мог заставить Павла Забелина, изучая таёжные маршруты, выбрать именно этот, реку, о которой он доселе представления не имел? А уже выбрав, легкомысленно отмахнуться от намёков и туманных слухов о странностях тех мест! Как нарочно, шёл к чёрту в лапы, не подозревая ни об этом чёрте, ни о том, что сами черти боятся его до ужаса, что одним появлением своим он поднимет в бесовском логове такой тарарам…