Лекарства, врачи, долгие и нудные беседы с психологом не приводили ни к какому результату. Девушка чахла на глазах, но ни один специалист не мог поставить правильный диагноз.

– У нас нет другого выхода, – как-то сидя на кухне, говорила мама Алданы ее отцу. – Если не поможет она, уже никто не поможет.

– Наша дочь никуда не поедет! – мужчина ударил кулаком по столу. – Что за средневековье? Она находится под наблюдением лучших специалистов, а ты хочешь отвезти ее к шаманке? Сама себя слышишь?

Женщина замолчала. Ее так воспитали, с детства внушая, что спорить с мужем нельзя.

Она не сдалась. Дождавшись удобного момента, сказала, что поедет к очередному врачу, сама же надеялась, что муж не найдет припрятанные билеты на автобус.

Она все рассчитала заранее. Если выезжать рано утром, к вечеру они с дочкой будут дома. Главное, не проболтаться и не встретить знакомых.

Уж какие силы ее вели и кто помогал, только автобус оказался почти пустым, хотя обычно забивался под завязку. Никого из знакомых встретить не довелось, и от конечной остановки автобуса до места, где жила шаманка, их неожиданно вызвался подвезти мужчина, который как раз собирался в те края. Всю дорогу он молчал, смотря прямо перед собой, а высадив пассажиров, не спросив с них оплату, развернулся и рванул в обратную сторону с такой скоростью, будто за ним гнались или же он кого-то догонял.

Это показалось особенно странным, когда на обратном пути их вез тот же самый мужчина, но теперь он даже ничего не стал объяснять, просто открыл двери, приглашая ехать.

Алдана не могла поверить своим глазам, когда узнала в шаманке ту самую женщину с посохом. Однако присмотревшись, расстроилась, сходство оказалось поверхностным, и при ближайшем рассмотрении вся похожесть стерлась без следа.

– Не переживай, – грубым, почти мужским голосом успокоила ее шаманка, – ты найдешь ее.

– Откуда вы знаете?

– Было бы странно, если бы твоя мама так рисковала и я ничем тебе не помогла.

– Так вы с ней заранее договорились? – Слезы подступили к горлу, сдавливая дыхание. – Она вам рассказала?

– Нет. – Шаманка закурила. Самую обычную сигарету, чем еще больше разочаровала ее. – Не рассказывала. Я вижу твои мысли. А в них уже твое будущее, ведь ты сама его знаешь. Только закрылась, потому как верить перестала. Представь, что вода в ручье не может течь из-за огромных валунов, упавших на его пути, так и с твоим даром, девочка. Я уберу валуны, а дальше ты сама.

Шаманка не обманула. Алдана увидела. Информация приходила постепенно, складываясь по кирпичику. Теперь она знала о могучих женщинах, которые владели давно забытыми другими знаниями, понимала их силу, боялась и трепетала перед их мощью.

Женщины обещали – придет день, и она примет ту силу, вернется к себе домой.

Произошедшее сегодня она видела в мельчайших подробностях и знала финал заранее. Но что-то вдруг пошло не так. Когда она уже приготовилась уйти со всеми, ей отказали и взяли другую.

Но ведь она чужая! Почему выбрали ее?

В тот момент, когда самозванка начала тонуть, Алдана даже обрадовалась. Сейчас ее не станет, и женщинам ничего не останется, как все же забрать с собой ее. А та, другая, пусть покоится на речном дне.

Она не смогла смотреть, как погибает человек, даже ради обретения смысла всей своей жизни. На берегу, кроме нее, были трое мужчин, но никто из них не шелохнулся, когда девушка вдруг ушла под воду. Они не видели ее в тот момент, находясь под воздействием морока. И лишь когда Алдана вытащила бедняжку на берег, двое бросились к ней, а третий так и остался стоять безучастно.

Он ждал.

Не понимая до конца чего именно, но ждал, и она обязательно поможет ему. Ее последнее испытание пройдено. Теперь она видит то, чего не видела раньше.

– Ступайте! – велела она. – Марк, забирай Веру и Михаила. Утром вы сможете перебраться на другой берег.

Она покидала этот мир со своей семьей. Настоящей семьей и ни о чем не сожалела. Здесь ее даже никто не вспомнит, будто ее никогда и не существовало.

Место, которое одни считали проклятым, а другие приходили к нему с надеждой на чудо, больше не потребует жертв.

Она видела. Вспоминала.

Окончательно воспоминания вернулись только теперь, когда для них не осталось никаких препятствий.

Тогда, в возрасте десяти лет, Алдана утонула. Она не выжила. Душа ребенка покинула тело вместе с разрывающей грудь болью, унеслась с речным течением, и тут же ее место заняла другая.

Сильная. Зрелая. Могущественная.

Никто не мог видеть тех метаморфоз. Мама просто радовалась спасению своей малышки и не замечала, что теперь рядом с ней растет и взрослеет совсем не ее дочка. Она изменилась. Будто треснула скорлупа яйца и на свет вышла очень похожая внешне, но совершенно иная внутри девочка.

Чужая. Отстраненная.

Алдана и сама не подозревала о произошедшем. Иногда она называла себя чужим именем, однако никогда не произносила его вслух. Просто понимала – делать этого нельзя.

Живущая внутри нее ждала прощения. Она была виновна, но давно искупила свою вину. Обрывки ее памяти просыпались в разных женщинах, попавших в спрятанную от посторонних глаз деревню, но ни одна из них не была той самой, кто смогла бы принять в себя силу. Пока не появилась Алдана.

Вера тоже оказалась в чем-то особенной, одной из немногих, кто не стал ничего требовать, когда она приходила сюда впервые. Теперь у нее оставалось право просить что угодно, она же всем сердцем возжелала вернуть жизнь человеку, предавшего ее когда-то.

Алдана, или та, кто находилась внутри нее, вспомнила, как когда-то давно точно так же прощалась со своим любимым, и теперь не смогла остаться безучастной.

Она помогла, поделилась силой, отдав небольшую частичку собственной души. Не насовсем, только чтобы успеть совершить задуманное. Даже понимая, что подставляет себя под удар, она рисковала и заранее ни о чем не сожалела.

Но когда настало время возвращать подаренное, та женщина вдруг отказалась. Ощутив могущество, решила оставить силу себе, не понимая, какой груз взвалила на собственные плечи. Пошла на обман, уверив, что потратила полученное. Она не понимала, что просто растворится в небытие, едва перешагнет границу, за которой человек не может существовать.

Не понимала, но надеялась на покой.

То ощущение безграничной свободы и умиротворения, которые она испытала, сделав всего несколько шагов по водной глади, с лихвой перекрывали все сомнения.

Она стала частью общины. Пусть ненадолго, на короткий, неуловимый миг. Но даже мига оказалось достаточно, чтобы той, кому чуждо человеческое, хватило осознать: месть и ненависть еще никому не приносили счастья. Побывав в сознании Веры, разделив с ней ее горе, матушка смогла простить многовековую обиду, заполнить клокочущую пустоту, возникшую много веков назад, той самоотверженностью и отвагой, что живет в сердце любящей женщины.