Я отдал ей всего себя, даже про театр забыл. Она уверяла, что завязала с прошлым, но однажды я вернулся домой и нашел ее в луже рвоты. Пульс почти не прощупывался. Врачи назвали ее возвращение к жизни чудом. А уж то, что не пострадал плод внутри нее, просто сенсацией.

От монотонного повествования Бориса Марка начало клонить в сон. Наконец, Кудинов замолчал. И молчал довольно долго, Марк уже хотел его поторопить, когда он наконец продолжил:

– У нас мог родиться сын. Мог, понимаешь? Узнав, что она потом натворила, я хотел ее уничтожить, разорвать голыми руками.

– Ты уверен, что все это имеет хоть какое-то отношение ко мне?

– Не перебивай, Маркуша, я еще не закончил.

– Прекрати называть меня дурацкой собачьей кличкой!

– Еще чего! – Борис уселся на землю. – Маркуша. И ты садись.

Марк действительно устал и, хотя обороняться из положения сидя сложнее, все же послушался, дабы не провоцировать Кудинова.

– Продолжим? Ох, дальше очень интересно. Ты, поди, слышал устоявшуюся фразочку, о бывших наркоманах? Наверняка, понимаешь, к чему все идет. Ты же не дурак. Не заставляй меня думать иначе. – Боря дождался, пока Марк кивнет и продолжил. – Фраза верна процентов на восемьдесят пять. Если сам не побывал в той шкуре, никогда не поймешь, насколько тяга сильнее тебя самого и всех уговоров, угроз и увещеваний. О, все слова на букву «у», забавно.

Борис часто делал акценты на такие вот идиотские совпадения.

– Моя женушка оказалась из тех, кто не слезает окончательно. И вот здесь самое интересное, слушай внимательно. В одну из страшных ломок, она призналась, что была беременна и не от меня вовсе.

– Какая дичь! – протянул, Марк. – Ты еще скажи…

– Паскуда ты, Маркуша. – Боря молниеносно вскочил на ноги и преодолев разделяющее их расстояние ударил Марка в лицо рукоятью пистолета. – Хорошо тебе было с моей наркоманкой-женой кувыркаться? – он смотрел сверху вниз на то, как Марк прижимает ладонь к разбитому носу. Кровь просачивалась сквозь пальцы, текла горячими ручейками по коже.

– Ты больной! – прогнусавил Марк. – У меня никогда не было знакомых наркоманок.

– Сюрприз! – Борис развеселился, отошел в сторонку и плюхнулся в траву. – Что, если я скажу тебе, что она не просто была, а есть вот прямо здесь и сейчас.

– О чем ты? – Марк начинал догадываться, о ком речь, и не мог поверить, все еще надеясь, что Борис просто слетел с катушек и бредит.

– Вот-вот, она не кто, а – что! Мою жену, да – по документам она все еще моя жена, зовут Амалия Кудинова.

Марка будто бревном по голове ударили. В черепе что-то лопнуло и зашумело. Он даже не сразу понял, что в Борином пересказе имеется огромная нестыковка. Воронов видел сына Амалии. Семилетнего пацана. Дети не растут как грибы.

– Кажется, я догадываюсь, о чем ты думаешь, Маркуша, – продолжил насмехаться Борис. – Тот мальчишка не сын Амалии. Он просто похожий на нее маленький актер. Я придумал эту сценку специально для тебя. Тебе понравилось? Ну не мог же я просто прислать тебе обычную записку. Разве так было бы честно? – Борис говорил ласково, почти заискивающе. Тем более контрастным показался переход его тона в жесткий, ненавидящий: – Нашего настоящего сына Амалия убила. Просто пошла и сделала аборт.

– Она же актриса. Почему ты так уверен, что она не солгала? – Марк закашлялся, кровь попала в горло.

Если Борис говорил правду, а не пересказывал наркотический бред, значит, Воронов мог стать отцом. Каким чудовищем нужно быть, чтобы поступить подобным образом? Осознавала ли она содеянное? Марку хотелось думать, что да, и однажды Амалия примет на себя весь тот груз, что свалился сейчас на него.

– Актриса?! Я бы поаплодировал твоей тупости, да пистолет мешает. Я хотел завоевать подмостки трудом и талантом! Амалия же не собиралась ничего завоевывать, она просто хотела все и сразу. Мои деньги помогли ей сделать хорошую карьеру.

– Я все равно не понимаю. – Марк не верил в реальность творившегося абсурда. Не могло быть такого на самом деле. – Она…

– Нормальная? – Перебил его Борис. – Много ты встречал в своей жизни наркоманов? В твоем представлении: они какие? Можешь не отвечать, все думают одинаково. Да, у нее случались передозировки, но в основном Амалия ведет обычный образ жизни. Если не знать, ни за что не догадаешься.

Марк провел с Амалией ночь. И множество ночей до этого. Теперь, зная правду, он вспоминал и подмечал детали, которые ранее принимал за экспрессию, страсть. Вчера ночью все повторилось. Значит…

Его вырвало. И еще раз и еще, пока к горлу не начал пробиваться пустой желудок. Как он мог настолько ошибиться? Влюбиться в наркоманку и считать ее состояние проявлениями некоей неземной сути.

– Вспоминаешь? – догадался Борис. – Не переживай, она чистая в плане здоровья. Почки с печенью не к черту, но это не заразно. Понимаешь теперь, за что я тебя ненавижу и насколько сильно мое чувство? Почти любовь, только со знаком минус.

– Ты закончил? – спросил Марк, когда его наконец перестало выворачивать наизнанку. – Может, я пойду?

– Ты еще не понял? Никуда идти не нужно. Я убью тебя здесь.

Кудинов не блефовал. Марк и сам бы после такого убил. Только использовал бы кулаки. У Бориса же имелся пистолет.

Сожалел ли он теперь о том, что было? Очень. Марк презирал наркоманов. Причислял их к убийцам, которые не только гробят собственную жизнь, но и уничтожают тех, кто их любит и пытается помочь. Но сильнее всего оказалась боль, которую он испытал, узнав о прерванной беременности Амалии. Он никогда не узнает, солгала она или сказала правду, от этого еще тяжелее.

Теперь он уже ничего не сможет изменить и за свои грехи придется отвечать.

И хотя Борис по-своему прав, все же права устраивать самосуд у него не было.

– Кстати, я еще не закончил. Помнишь аварию, в которой ты чудом остался жив? Конечно, помнишь, о чем я спрашиваю. Я лично испортил тормоза в твоей машине. Никому не доверил. Ты так неаккуратно водишь, Маркуша, а получив послание, вряд ли удержался бы от погони. Амалия того не стоила. Просто ты оказался доверчивым идиотом. – Кудинов поцокал языком и покачал головой. – Но и здесь тебя будто сами черти вытащили с того света. Были у меня мысли добить тебя в той клинике, да подумалось, что ты выйдешь из нее никчемным инвалидом.

– А я вышел на своих ногах.

– Хромоту все равно не скроешь. – Борис произнес это с какой-то детской обидой. – Ничего, на том свете все здоровы. Не забудь нашему общему знакомому привет передать. Это ведь он тебя на шоу сосватал.

– Знаю. И благодарен ему за это.

– Благодарен, значит? Да ты и тут умудрился все испортить.

– Сколько можно болтать? Убей меня уже, да и дело с концом! – Марк надеялся вывести Кудинова на какие-то действия. Пусть бы он начал беситься, орать. Может, их кто-то услышит. Другого плана все равно не было. – Надоело слушать твои сказки, Шахерезада.