Дапертутто вернулся в Тарабар, а я взялся за изучение эссенции. Меня ждало много работы…»

Джеймс дрожал. Дочитав предпоследнюю страницу, он какое-то время сидел, уставившись в одну точку.

«У него ведь не вышло! — думал он. — Я видел его череп, видел его скелет! Эксперимент провалился… не мог не провалиться…»

Что же было дальше?

Он опустил взгляд в последнюю страницу. Судя по датам, записи были сделаны спустя долгое время после предыдущих.

«Лукард умер. Как до него умерли Лиам, Льюис и Лестер.

Мои наследники умирали один за другим, не выдерживая эффекта замещенной души. Концентрация была слишком сильна, и Горькие пилюли, которые я сделал из эссенции, травили их. Пилюли не работали… хотя нет, они работали слишком хорошо! Я видел, что рецепт верен, я говорил с собой в теле сперва моего сына, следом внука, а после и правнука. Моя личность замещала личности моих наследников, но затем все шло прахом: их кожа зеленела, на губах выступала пена, а глаза вылезали из орбит, и они падали замертво.

Еще после Лиама я понял, что нужно делать, — требовалось снизить концентрацию, добавить в состав Горькой пилюли больше вспомогательного вещества и уменьшить количество вещества действующего. Этим я и занялся — поиском нужной дозировки и сочетания. К сожалению, нахождение достаточного количества действующего вещества заняло много лет, а подопытные… с ними приходилось обращаться очень осторожно — они не должны были заподозрить, что участвуют в моем эксперименте.

И вот, Лукард принял Горькую пилюлю и умер. Он продержался дольше прочих, но именно он дал мне понимание итогового, как я надеюсь, состава. Уверен, мои опыты завершатся на его сыне Леонарде. Я близок…

…Удалось. План сработал. Прошли годы, я постарел и чувствую, что мой конец в этом теле близок.

Но бессмертие уже можно пощупать. Я смог убедить Леонарда, что он получит то, на что надеялись все мои наследники: мою аптеку, мои знания и мою память. Я готовил его с детства: давал ему Горькую пилюлю, и он постепенно привыкал к ее действию. Леонард считал, что если эффект быстро проходит, то он в любой момент сможет отказаться от пилюль. Вот только он не знал, что его ждет: Самая горькая пилюля — концентрат, который уничтожит его личность и заместит ее. Скоро он будет готов принять его, и тогда замещение произойдет.

Леонард — не лучший выбор, но он все, что у меня есть. Жаль, что он пока так и не обзавелся наследником.

Я скоро умру, мое тело отнесут в семейный склеп, но я останусь здесь, им от меня не избавиться. Самая горькая пилюля ждет своего часа. Уже скоро…»

Джеймс сидел на подоконнике в оцепенении. То, что он прочитал… весь этот кошмар…

Теперь он знал, что это за «самая страшная тайна» Лемюэля. Его дед, его отец и он сам принимали Горькую пилюлю, вмещая в себе отголосок памяти и души этого монстра. «Прадедушка Лемони — настоящий гений» — сказал Лемюэль тогда в провизорской.

Это был он! Именно прадедушка помогал ему в работе. Именно он подсказывал своему наследнику те или иные рецепты для чудодейственных сывороток. «Секретных прописей» не существовало…

— Все было напрасно, — прошептал Джеймс. — Я не знаю… просто не знаю, что делать дальше. Я проник в аптеку зря. Мне не найти то, что я искал, потому что этого нет и…

В дверь постучали. От неожиданности Джеймс дернулся и выронил страничку. Подобрав ее, он быстро сложил желтоватые листы, покрытые изумрудными чернилами и кошмарными воспоминаниями, спрятал их в карман, и, подойдя к двери, открыл ее.

За ней никого не было, но у порога стояла черная коробка — та самая коробка, которую принес днем доктор Горрин. На ней лежал конверт.

Пытаясь понять, что происходит, Джеймс окинул подозрительным взглядом пустой коридор, после чего взял конверт и коробку и занес их в комнату. Первым делом он открыл конверт — внутри было письмо, адресованное…

Джеймс похолодел. Это имя! Почему там стоит это имя?! Он бросился к стоявшей на подоконнике лампе и принялся читать.

С каждой строкой ему становилось все страшнее, а еще он не верил в то, о чем там говорилось. Ложь! Обман! Это какая-то подделка! Потому что… всего этого просто не могло быть.

Дочитав, Джеймс бросил взгляд на Пуговку.

— Нас раскрыли, Пуговка! Он знает! Он все знает! Нужно бежать!

***

На лестнице было темно, и Джеймс, боясь споткнуться, спускался осторожно, на ощупь.

На нем были пальто и котелок, подмышкой он сжимал чемодан, в котором лежала Пуговка. Она сейчас совсем притихла — страх хозяина передался и ей или… просто побочный эффект от микстуры улучшения слуха развеялся. Как прошел и эффект самого лекарства.

Джеймс пытался слушать то, что происходит в аптеке, но кругом не раздавалось ни звука. «Горькая Пилюля» будто замерла, ожидая чего-то. Горькая пилюля… теперь он знал, почему это место так называется. Слова Лазаруса Лемони, сказанные ему на чердаке, обрели смысл.

Спустившись в аптечный зал, Джеймс снова прислушался — из-за двери провизорской раздавались какие-то звуки: рокот огня, там что-то булькало — видимо, Лемюэль готовил свои сыворотки или готовился к тому, о чем говорил ночью.

Джеймс одним прыжком преодолел дверь и нырнул в боковой проем стойки, под откидной крышкой. Поставив чемодан на пол, он схватил капсулу пневмопочты и засунул в нее записку. Капсула с тихим хлопком исчезла в черной горловине. Послание ушло: он должен был его отправить прежде, чем сбежать, должен был сообщить хоть кому-то! Сообщить о том, что здесь творится!

Джеймс взял чемодан и уже собрался выбраться из-за стойки, как вдруг кое-что увидел. На ней стоял череп прадедушки… что он здесь делает?

— Снова решили подышать свежим воздухом, Джеймс? — прозвучало в темноте.

Джеймс до хруста в пальцах сжал ручку чемодана. Голос раздался от входной двери аптеки и, прищурившись, Джеймс различил фигуру, стоявшую перед ней.

— Лемюэль, я…

— Какое же это, должно быть, разочарование, — продолжил Лемюэль. — Какое отчаяние вы испытали, когда поняли, что пробрались в мою аптеку, жили здесь все эти дни и притворялись моим кузеном напрасно. «Разо-разочарование доктора Мейдинга» стоит на третьей полке в шкафу слева от вас, а «Подавитель отчаяния Соллема» — на верхней полке в шкафу лекарств от неврозов и мыслительных недугов. Вы можете принять их — и сразу же почувствуете себя лучше.

— Я не стану пить ваши лекарства, Лемюэль! — с вызовом бросил Джеймс.

— Как пожелаете, «дорогой