3. Установить, что во всех случаях выплаты пенсий по старости работающим пенсионерам сумма пенсии и заработка не должна превышать 300 рублей в месяц. Если пенсия и заработок в общей сумме превышают 300 рублей в месяц, то соответственно снижается размер выплачиваемой пенсии.

4. Выплачивать в полном размере, независимо от заработка, пенсии, назначенные в соответствии с Законом о пенсиях и пособиях членам колхозов, пенсионерам, работающим с согласия колхозов в свободное от сельскохозяйственных работ время в качестве рабочих и мастеров на предприятиях, входящих в систему министерств местной промышленности союзных республик.

5. Предусмотренный настоящим Постановлением порядок выплаты государственных пенсий по старости установить на 1970–1975 годы.

6. Признать утратившими силу с 1 января 1970 г. решения Совета Министров СССР согласно прилагаемому перечню».

Из документа видно, что работающие пенсионеры получали не менее 50 % пенсии, причём рабочие и колхозники, то есть большинство населения, даже 100 %. Работай бабушки Медведева официально, они имели бы право на половинную пенсию. Однако матери отца будущего премьер-министра, жене 1-го секретаря Кореновского райкома КПСС Надежде Медведевой зарплаты супруга было достаточно, и она хозяйничала дома. Вторая бабушка, Меланья Ковалёва, вышла замуж за скромного работника санитарно-эпидемиологической службы и действительно подрабатывала, но портнихой-надомницей.

Советский Союз предал Китай и Югославию

Храмчихин Александр Анатольевич. Заместитель директора Института политического и военного анализа. Публицист.

У проблемы второго фронта в плане того, кто кому и сколько был должен, есть ещё один аспект, который отечественная историография вообще не принимает в расчёт.

Дело в том, что от нас тоже просили открыть второй фронт.

Просила страна, находившаяся в гораздо более отчаянном положении, чем мы даже в худшие дни 1941–1942 годов. Речь идёт о Китае.

Эта страна вступила во Вторую мировую раньше всех.

Европоцентризм отечественных и западных историков привел к тому, что датой начала войны считается 1 сентября 1939 года, день нападения Германии на Польшу. На самом деле такой датой надо было бы считать 7 июня 1937 года, когда японцы начали агрессию против Китая. Если не 19 сентября 1931 года, когда Япония начала захват Маньчжурии. Однако война между обитателями Дальнего Востока удостоилась быть присоединенной ко Второй мировой лишь после того, как Япония напала на США. Как будто после этого японо-китайская война, продолжавшаяся фактически уже десять лет, каким-то образом изменилась.

Логично видя в Японии противника, Москва в 30-е годы исходила из принципа: «Враг моего врага — мой друг», забыв даже войну с гоминьдановцами за КВЖД осенью 1929 года и естественные идеологические симпатии к китайским коммунистам. После начала японской агрессии против Китая СССР стал оказывать ему полномасштабную военную помощь (включая прямое участие в боевых действиях советских военнослужащих), забыв об идеологии. Коммунистам было приказано подчиниться Гоминьдану и вместе воевать против внешнего врага.

Только благодаря этой помощи Китай смог продержаться. Американский генерал Клэр Ченнолт с 1937 года командовал американскими лётчиками-наёмниками, воевавшими в Китае против Японии (после того как в 1941 году в войну вступили США, наёмники превратились в военнослужащих 14-й Воздушной армии). Он был яростным антикоммунистом, при этом одна из глав его мемуаров «Путь бойца» представляет собой панегирик советской помощи Китаю вообще и действиям советских лётчиков в небе Китая, в частности. Только самолётов, причем самых современных на тот момент, Китай получил из Союза 900 штук, счёт поставок артиллерийского и стрелкового вооружения шёл на тысячи и десятки тысяч единиц. Но это было только до 22 июня 1941 года. После начала Великой Отечественной нам стало как-то не до Китая. Более того, нам стал очень важен мир с Японией, ибо войны на два фронта СССР, безусловно бы, не выдержал. Поэтому помощь Китаю сразу и резко прекратилась. И кто бы нас не понял? Уж, наверное, собственная судьба была для нас важнее судьбы Китая. И уж, разумеется, судьба всей Второй мировой решалась на советско-германском, а не на японо-китайском фронте. Всё это совершенно очевидно. Только Китай требовал от нас Второго фронта, поскольку тоже хотел жить.

Гоминьдановские войска воевали чрезвычайно плохо. Имея очень значительное преимущество над японской группировкой в численности личного состава, они проигрывали почти все сражения, неся огромные потери. Даже летом 1944 года, в дни, когда Советская армия триумфально громила немцев в Белоруссии и Карпатах, а англосаксы начали победное шествие по Франции, японцы организовали наступление на юге Китая, нанеся гоминьдановцам очередное крупное поражение. При том, что одновременно Япония на Тихоокеанском ТВД проигрывала американцам всё, что можно. Собственно, и в самом Китае только американская авиация спасала гоминьдановские войска от полного краха.

Коммунистические войска, формальные союзники Гоминьдана, не принимали в войне против японских агрессоров вообще почти никакого участия. Циничный подонок Мао Цзэдун сидел в Яньнани и ждал, когда японцы и гоминьдановцы истощат друг друга, чтобы потом, после окончания Второй мировой, захватить власть в Китае (что он успешно и проделал в 1949 году).

Тем не менее, китайцы всю войну приковывали к себе миллионную группировку японских войск. Как известно, мы выиграли битву под Москвой исключительно благодаря переброске на фронт войск из Сибири и с Дальнего Востока. Переброска эта оказалась возможной потому, что стало ясно: Япония, вовлечённая в войну с Китаем, а затем с США и Великобританией, не имеет возможности воевать ещё и с нами. Поэтому советско-китайская граница, являвшаяся в тот момент фактически советско-японской, была почти оголена.

Если бы Китай рухнул в конце 1941-го или в первой половине 1942 года, миллионная группировка японских войск в этой стране высвободилась бы. У Токио появилась бы возможность, во-первых, значительно усилить свои войска на Тихоокеанском ТВД (после чего Америке точно надолго стало бы не до второго фронта), а также резко усилить группировку в Маньчжурии. И начать наступление на почти незащищённый советский Дальний Восток. Как раз в те дни, когда мы переживали харьковскую и керченскую катастрофы, когда появился на свет приказ № 227 («Ни шагу назад!»), поскольку страна стояла на пороге уже не локальной, а общей и окончательной катастрофы.

Китай, однако, проигрывая всё, что можно, не проиграл окончательно. И всех вышеназванных ужасов не случилось. Хотя мы не открыли второй фронт и вообще прекратили всякую помощь. Более того, мы, несмотря на многочисленные просьбы, не разрешили англосаксам возить в Синьцзян помощь Китаю через территорию Средней Азии.

Нет, разумеется, исход войны решался не на японо-китайском фронте, с этим не поспоришь. Даже в руководстве Китая многие понимали и принимали нашу логику. Но нельзя не заметить, что мы вели