Как только в дружбу проникает игра, появляется еще одно дело, которое можно делить точно так же, как и войну: творчество. Творческие союзы точно так же, как и семейные, часто называются братством, и связь между теми, кто занимается одним и тем же любимым делом, часто теснее, чем кровная. Сейчас это особенно заметно и востребовано, потому что смысл жизни ощутимо сдвигается с семейных уз на дело жизни.

Романтизм (конец XVIII— начало ХIХ вв.) вносит в дружбу еще один элемент, которого до тех пор в ней не было: эмоциональную, чувственную общность. Друзья – это не только те, кто прикроет тебе спину или занят с тобой одной и той же игрой, не просто соратники, но единомышленники. Дружба отныне означает еще и родство сердец и душ.

Именно поэтому романтик Ленский гибнет на дуэли: он понимает дружбу в новом ключе. Онегин находится в старом: в пространстве игровой дружбы. Результат – дуэль и гибель, но много ли выигрывает Онегин от этой дуэли? По сути, он так и остается не у дел до самого конца романа.

…Эти составляющие определяют дружбу по сей день. Самое интересное, что ни одна из последующих добавок не отменила предыдущие, а ведь в большинстве сфер отношений произошло как раз обратное.

Друг – это тот, кто прикроет спину, тот, кто разделяет твои взгляды, тот, кто и в процессе игры или любых других совместных затей может быть тебе спасителем, помощником, вдохновителем.

Тот, кто достраивает тебя до лучшего варианта тебя самого, даже если ты пока не знаешь, как может выглядеть этот вариант.

Это территория роста и волшебства, которая осталась неизменной, тогда как множество других – семья, цеховые отношения, школьные братства, – либо исчезли с этой территории, либо действуют далеко не с такой силой, как прежде.

Я: Итак, тридцать вторым выпуском у нас «Гнезда химер», одна из самых удивительных, на мой взгляд, книг в серии. По вот какой причине. Макс в ней, по сути, невольно выступает в роли Манги Мелифаро.

М.Ф.: Ну да. Именно невольно. А это, конечно, разные позиции совсем.

Он буквально идет по миру, одновременно его описывая, причем не просто как путешественник, а как совершенно сторонний наблюдатель, пришелец, которого буквально каждый рад снабдить подробнейшими энциклопедическими знаниями о… ну, в общем, сущем мороке.

Но с точки зрения снабжающих информацией, они самые неподдельные настоящие и есть!

С мороком вечно так.

Я имею в виду, так называемая реальность – это морок, которому ты принадлежишь.

И ему по ходу путешествия приходится не просто следовать этому мороку, но как бы прыгать из морока в морок, причем большинство жителей ему именно что морочат голову.

И положение демона в этом мире здорово его спасает, должен я заметить. Но и то – еле-еле.

Хотя, если подумать, это не самая худшая позиция из всех возможных, демон-то по сути – тоже морок.

Положение демона – лучшая «корочка», какую можно придумать. Поэтому желательно застревать в реальностях (мороках), где демоны высоко котируются. А не как тут у нас!

Либо напрямую стать демоном. Он же в итоге им и становится, начинает вести себя именно так, как положено демону, чем и спасается в итоге.

Да, именно. Это ты отметил очень важный момент.

Но с точки зрения жителей Хоманы, демон – очень реальная штука! Просто родившаяся не как все люди, а взявшаяся из каких-то неведомых бездн вселенной.

Вот. И, получается, что мы имеем. Инструкцию для молодых и неопытных демонов, что делать, если попал в чужой ад.

Гениально сказано.

Что делать, если попал в чужой ад? Что делать, если попал в свой ад? Что делать, если ад – это ты? (Трехтомник должен быть!)

С этой точки зрения «Гнезда» вполне тянут на первый том.

Да!

Между строк: видимо, признать ад «чужим» – первый шаг к выходу из него.

Кстати, хочу заметить одну вещь. То, как люди пьют, едят, спят и управляют своей жизнью, это, понятно, характеристики. Но у большинства народов мира Хомана есть еще одна, и, как мне кажется, сильно важная: то, как они ругаются.

Проклятия как важная черта любого пьющего, едящего и спящего индивида.

Не ругаются там, по-моему, только Урги и Вурундшундба.

Они люди мараха, высокомерные (что в их случае правильно). И ругаются только среди своих.

Ну как школьные учителя – не при учениках.

В Ехо Макс тоже ведь влетает на новенького, но об этническом разнообразии, мягко говоря, речь заходит всерьез разве что книжке к седьмой? «Наследство для Лонли-Локли» – это же довольно поздний том. А тут – сразу. Во всем многообразии.

Ну да. Потому что цель пребывания в Ехо – не этнографическая. А в Хомане вышло ровно наоборот.

Это потому что путешествие или потому что морок?

Или потому, что Макс там, понятное дело, очень ненадолго?

Я думаю, потому, что в Ехо он сразу попадает на работу. Делом заниматься, а не исследовать. Поэтому о разнообразии Мира узнает очень постепенно. Плюс из книг, то-то он все время энциклопедию Манги Мелифаро читает. Но с такой жизнью любая неактуальная прямо сейчас информация не задерживается в голове.

Нагрузка на него там очень большая, я имею в виду. Внимание не безгранично.

А в мире Хомана у него, собственно, основная работа – найти дорогу домой. Плюс, он там большую часть времени бездомный бродяга. Трудно не изучить окружающую среду, когда она на тебя отовсюду напрыгивает. Поневоле станешь исследователем! Ну и больше нечем ему там заниматься, строго говоря. То есть все внимание – на изучение окружающей действительности, как было бы у нас, отправься мы в пеший поход по джунглям Амазонки.

В Ехо Макс, строго говоря, как космонавт на орбитальной станции. Все тоже чужое, незнакомое, необычное, но есть строго определенный список текущих дел. И они все время прибывают, эти дела. Поэтому, что там творится у нас на Юпитере, мы еще долго не узнаем (если Юпитер не станет главной текущей задачей).

То есть первое правило поведения при попадании в морок – как можно скорее закончить с отрицанием и приступать к обучению.

Я, кстати, всерьез спрашиваю.

И, видимо, сразу второе правило: двигаться.

Хорошее первое правило.

Для морока, который мы считаем своей настоящей жизнью, тоже отлично подходит.

Я именно о ней, да.

Закончить с отрицанием и приступить к обучению. Мой любимый плакат из кафе с роскошным видом и отвратительным сервисом, о котором однажды мне рассказывала Марина Воробьева: «ЗДЕСЬ ТАК».