– Что случилось? – Моя кровь походила на бензин, к которому поднесли спичку. – Что случилось? С ней все в порядке? Несчастный случай?

«О боже, нет. Этого не может быть. Только не снова. Я не смогу пройти через это снова…».

– Мы выходили со стоянки, и она согнулась пополам от боли. Не знаю, что случилось, мне еще не рассказали подробностей. Ты должен приехать. Просто приезжай быстро, но веди безопасно.

Я бросил телефон на пассажирское сиденье и завел машину. Потребовалась вся моя сила воли, чтобы не затормозить и не проехать на красный свет. Казалось, что я врежусь в каждую чертову машину.

«Держись, детка, я в пути».

С визгом шин я въехал на стоянку перед отделением неотложной помощи, припарковался и побежал ко входу. В унисон с шагами, в голове стучали слова: «Не снова, не снова, не снова».

Я ненавидел больницу «Санрайз». Сюда доставили Джону из госпиталя в Остине в штате Техас, после его отчаянного бегства из Венесуэлы. Я жил здесь, когда он ждал пересадки. Я устроился в его палате, пока он проходил биопсию. Я знал по имени весь персонал кардиологического отделения.

В последний раз я был здесь, когда Джона умер.

Я вошел в раздвижные двери и прижал руку к стене, внезапно почувствовав головокружение.

«Только не снова. Я не могу выдержать это снова. У меня все кончено. Я…»

Я заставил себя дышать и оттолкнулся от стены. Подошел к стойке, где администратор работала за компьютером.

– Кейси Доусон? – начал я, мой голос звучал задушенным. А чертово сердце колотилось в горле. – Она поступила совсем недавно.

Медсестра лениво постукивала по клавиатуре, как будто судьба гребаной вселенной не висела на волоске.

– Тео.

Я резко обернулся. Меня окликнула Дена, ее темные глаза блестели от страха. В три длинных шага я подошел к ней, а она подалась мне навстречу, взяв меня за руки.

– Она в неотложной хирургии.

У меня кружилась голова, и меня знобило.

– Почему? С ней все в порядке? Скажи мне, что с ней все в порядке.

Дена покачала головой.

– Я не знаю, как она, но присядь, ладно? Нужно, чтобы ты сел.

Я опустился в кресло.

– Что с ней случилось? – спросил я, не сводя глаз с Дены. Я буравил ее взглядом, будто желал заставить сказать, что ничего страшного, это всего лишь кошмар, и мне нужно проснуться. Только не снова. Господи, пожалуйста, только не это. Я не могу потерять и ее тоже. Я не могу…

– Она истекала кровью на парковке. Боль была… достаточно сильной, чтобы она потеряла сознание. Тео, я не знаю…

– У нее шла кровь?

Какое-то время я сидел молча и пытаясь переварить услышанное.

Дена крепче сжала мою руку.

– Я не знаю, что сказать, Тео. Извини. Я все еще… в шоке.

Я откинулся на спинку сиденья, как будто мне на плечи опустился тяжелый груз. Он сдавливал грудь, выбивал из меня жизнь. Время шло и шло, и никто не мог объяснить мне, что, черт возьми, происходит. Родители появились с Оскаром, и я предоставил Дене рассказать им, что случилось. Мать приехала, чтобы посидеть рядом со мной. Она взяла меня за руку, но я вытащил ее. Я сидел в кресле, уставившись в никуда.

«Если с ней что-то случилось… если я потеряю и ее тоже…»

Если я потеряю Кейси, то лягу на пол и не встану. С меня хватит. Ничего не осталось. Я наконец-то смирился с потерей брата. Я не переживу, если потеряю и ее.

– Кто родные Кейси Доусон? – спросил врач с мрачным лицом.

Вот оно. Этот момент. Еще десять секунд, и этот человек поведает, как сложится моя дальнейшая жизнь.

«Встань, – сказал я себе. – Встань, в последний раз». Я нашел свою броню. Старый костюм ментальной кольчуги. Все равно, что надел старое пальто. Я встал и двинулся вперед на свинцовых ногах, а сердце глухо и тяжело колотилось в груди.

– Я с ней.

Доктор был молодым человеком, лет тридцати с небольшим, с острыми голубыми глазами за стеклами очков и загорелой кожей.

«Слабак, – заявил мой измученный мозг. – Этот парень ни за что не уничтожит меня. Я и раньше сталкивался с докторами и их плохими новостями. Смогу вынести и этого парня».

Жалкая бравада, но этого оказалось достаточно, чтобы остановить пронизывающую меня волну ужаса.

– Я доктор Бэррон. Заведую кафедрой акушерства и гинекологии. Я был среди хирургов, которые помогали мисс Доусон.

– И что же? – спросил я. – Как она?

– У нее все хорошо. Состояние стабильное. Она перенесла разрыв маточной трубы из-за внематочной беременности. Вам знаком этот термин?

Мой мозг зацепился лишь за «все хорошо и стабильно» и закричал от облегчения. Я кивнул и сделал глубокий вдох, пытаясь прислушаться сквозь шум крови в ушах.

– Эмбрион так и не добрался до матки. Он имплантировался в левую фаллопиеву трубу и начал расти. Затем труба лопнула, что потребовало хирургического вмешательства, чтобы устранить разрыв и остановить внутреннее кровотечение. Она еще не совсем отошла от наркоза, но прогноз многообещающий, и ее жизненные показатели в норме. Я не вижу причин, указывающих на то, что она не сможет полностью выздороветь. Мы продержим ее здесь еще несколько дней, чтобы избежать осложнений.

Лицо доктора приняло серьезное выражение, и он посмотрел на меня.

– Вы ее муж?

– Я отец ребенка, – тихо произнес я, – был отцом.

– Мне очень жаль, – сказал доктор Бэррон. – У эктопии никогда не бывает счастливого конца. Почти неслыханно для плода, чтобы пережить трубную имплантацию. С другой стороны, разрыв маточной трубы – это серьезная медицинская проблема. Сейчас я уверен, что с Кейси все будет в порядке, и, скорее всего, она сможет иметь детей.

«С ней все будет в порядке». Я уцепился за эти слова, как утопающий за спасательный плот. Пульс замедлился, привязанный теперь к другой половине новостей.

– Могу я ее увидеть?

– Ее переводят из одного отделения в другое. Я попрошу медсестру сообщить, когда она будет готова, хотя она будет не в себе после наркоза.

Я откинулся на спинку стула, моя нога подскочила.

– Мне так жаль, дорогой, – проговорила мама.

Я не смотрел ни на нее, ни на кого другого. Я не сводил глаз с сестринского поста. Провожая медсестер взглядом, пока они шли по своим делам, я мысленно приказывал одной из них найти меня и сказать, что можно увидеть Кейси. Чтобы я мог сказать ей, что малыш погиб.

«Черт побери, она уже достаточно потеряла».

Наконец одна из медсестер встала из-за стола и подошла ко мне.

– Теперь можно ее увидеть.