Моя красавица, похоже, спала, когда я придвинул к ней стул. Даже на фоне белой подушки ее лицо выглядело бледным. Но веки затрепетали, когда я взял ее за руку. Грудь наполнило такое глубокое облегчение, что у меня закружилась голова. Хоть и сердце разбилось из-за нее. Из-за нас обоих.

– Привет, детка, – хрипло позвал я.

Кейси повернула ко мне голову и улыбнулась странной, болезненной улыбкой. Я видел, что наркоз все еще действовал на нее, затуманивая обычную остроту взгляда.

– Он говорит… она в порядке, – пробормотала Кейси, – она в безопасности. Нам не о чем беспокоиться…

– Тсс, – прошептал я. Она еще ничего не знала. Сейчас я ей ничего не скажу. Не когда она находится в полусне, – просто отдохни.

Я держал ее за руки, пока Кейси снова погружалась в сон. Глядя на белые простыни, слушая аппарат, который контролировал ее сердцебиение, я чувствовал тяжесть всего этого – облегчения, горя, вины, еще одной потери, с которой ей придется смириться. Все это давило на меня, ломая броню, крадя мой воздух.

От бури эмоций, которые бились внутри как ураган, у меня кружилась голова. Поблизости не было ни карт таро, ни глупой игрушки, чтобы потрясти ее и получить ответ. Это уже слишком. Я нуждался в помощи. Мне нужен был мой брат…

Голова Кейси слабо шевельнулась на подушке.

– Джона… – простонала она.

Я с трудом сглотнул.

– Это Тео, дорогая.

«Это я. Не он. Теперь я здесь. Разве ты не помнишь?»

Она открыла глаза. Взгляд стал осмысленнее, и уголки ее рта приподнялись в забавной улыбке. Не полусонной, а смирившейся.

– Джона говорит, что она в безопасности.

Ее рука коснулась моего лица.

– Джона? – прошептал я.

– С ним она в безопасности, Тедди…

Все еще улыбаясь, она снова заснула.

Я спал, положив голову на простыню, и проснулся от того, что Кейси шептала мое имя. Теперь она полностью очнулась, а в ее глазах светилось горе. Мы обнимали друг друга, и ее слезы падали на больничные простыни. Я ощущал каждое прикосновение ее тела к своему. Словно нож резал мою плоть, оставляя шрамы, которые я буду носить всю оставшуюся жизнь.

– Прости, Кейс, – проговорил я, – мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. Мне так чертовски жаль.

– Не надо, Тедди. Она была нашей. Нашей. Не пытайся все взять на себя. Не в этот раз. – Она сжала мою руку. – Оставайся здесь, со мной.

Я кивнул, позволив себе издать рваный вздох, прежде чем он похоронит меня снова.

– Ладно, детка. Я останусь с тобой.

Она улыбнулась – самое душераздирающее зрелище, которое я когда-либо видел, – и слезы потекли по ее щекам.

– Нам нельзя возвращаться к тому, что было раньше. Нам стоит раскрыть друг другу сердца. – Она повернула ко мне голову на подушке. – Я была очень счастлива благодаря этому ребенку. Думаю, это показывает, как сильно я тебя люблю. Я боялась, что ты никогда не узнаешь, насколько сильно это чувство. Как оно глубоко. Беспокоилась, что где-то в глубине души ты станешь сомневаться или удивляться.

– Нет, – ответил я, – ничего удивительного. Или того, о чем можно беспокоиться. Я люблю тебя. Ты – мой гребаный мир. – Я начал приходить в себя. – Ты для меня весь мир. Моя…

– Вселенная, – прошептала Кейси, нежно касаясь пальцами моей щеки. – Ты – моя вселенная. Я люблю тебя, Тедди…

Затем она удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза.

– Он был прав во всем, – произнесла она, – в нас очень много любви. Этому не будет конца.

Потом она заснула, и я держал ее за руку, а слезы все катились из глаз.

Любви не будет конца. Она бесконечна. Кейси словно вселенная, моя вселенная, а я – ее.

У любви нет границ, нет правил, нет любимчиков.

И никаких ограничений.

Я уставилась в больничный потолок, в моей палате стояла тишина, если не считать кардиомонитора, к которому меня подключили. Я заставила Тео пойти в кафетерий и что-нибудь съесть. Он покинул меня неохотно, а Оскар и Дена, Беверли и Генри по очереди навещали меня, предлагая слова поддержки и свою любовь, но я была благодарна, когда они ушли.

Внизу живота после операции ощущалась тяжесть и появлялась резкая боль, когда я двигалась.

«Как может быть так тяжело, когда там ничего нет?»

Пелена печали нависла надо мной, но она была туманной и изменчивой. Осколок воспоминания из тумана анестезии все пытался найти меня, но каждый раз, когда я хваталась за него, отступал назад. Я хотела вспомнить, что видела… потому что это было хорошо. Принесло мне умиротворение, даже легкий шепот, который я ухитрилась уловить.

Джона…

Моя дверь открылась, и медсестра Карла заглянула в комнату:

– Вы готовы принять еще одного посетителя? Я собиралась сообщить, что тебе нужно отдохнуть, но она представилась твоей матерью.

Я уставилась на медсестру, сжимая пальцами простыни.

– Моя… мать?

Карла толкнула дверь. Сначала я увидела цветы, букет васильков, приютившихся рядом с гипсофилой. Любимые цветы моего детства.

Следом за цветами в палату вошла мама. Наши глаза встретились, и все, что произошло между нами, несмотря на долгие годы разлуки, было стерто. Я просто хотела видеть ее рядом с собой.

Я протянула руки, и она быстро поставила цветы, в то время как Карла тихо закрыла за собой дверь. Мама склонилась надо мной, осторожно обнимая.

– О, моя милая малышка, – прошептала она мне в волосы, – мне так жаль. Мне очень жаль.

Я плакала, прижимаясь к ней, вдыхая ее запах. От нее пахло духами «Шалимар» – ее любимыми. Мои руки помнили, каково это – держать ее и быть в ее объятиях. Меня отбросило назад к тому времени, когда я была испуганной маленькой девочкой, которая хотела только одного – чтобы ее утешила мать. Мама отстранилась и села в кресло, в котором Тео жил последние полтора дня. Она промокнула глаза салфеткой, достав ее из коробки возле кровати, и глубоко вздохнула.

– Мне так много нужно тебе объяснить, – проговорила она своим легким голосом. – Ты заслуживаешь правды. Мне так хотелось тебе рассказать, когда ты была там, в нашем доме. Я не могла поверить, что ты действительно пришла. Годы… – Она покачала головой. – По истечении стольких лет мне становилось все легче и легче отпустить ситуацию. Но стоило увидеть тебя… я чувствовала каждую секунду этих семи лет. А когда я узнала, что ты тоже чувствовала их, это едва не убило меня. Я планировала в тот же день прилететь сюда, чтобы найти тебя. Я сказала твоему отцу… – она с трудом сглотнула, вспоминая тот момент, о котором говорила, – я сказала ему, что с меня хватит. Что я поеду, с ним или без него.