Однако эта давняя трагическая история уже не раз пересказывалась, среди прочих — и Жаном Марком Мандозио, часто не добиравшимся, несмотря на личную и временами чуть-чуть подозрительную враждебность, до худшего в ней, и, в обратном или почти обратном ключе, Франсуа Стасом.

Будущее Тольбиака очевидно: просторный читальный зал с дневным освещением, в полном соответствии с чаяниями Жака Франсуа Блонделя и его ученика Булле, займет место давно вымерших деревьев на уровне, названном в стиле Grand Siècle[89] «верхним садом», и юные студенты вернутся в университетские библиотеки вместо того, чтобы самовольно занимать пустующие помещения созданного, согласно мифу, для народа места, где они никогда не откроют ни одной книги. Восхитительный купол слоновой кости, спроектированный учеником Нормана Фостера, спасет положение, сделав более гармоничной неразбериху параллелепипедов между башнями и смягчив силуэт. Станет немножко похоже на Стамбул. Решенный в неолабрустианском стиле фараоновский зал со звукоизоляцией и с тремя тысячами ниш примет читателя, который на самом деле дорожит книгой или жаждет обнаружить редкую мысль. Десятки миллионов томов Национальной библиотеки собраны теперь на нескольких гектарах двухуровневого хранилища, расположенного под читальным залом, как и должно быть. Благодаря этому книги подаются читателю за четыре минуты через центральную шахту. Внутрь теперь можно попасть с улицы через нормальные двери по обе стороны от цоколя и через парадный подъезд, обращенный к набережной и предназначенный изначально для автомобилей сотрудников. Башни снова станут прозрачными, потому что там разместятся служебные помещения, в частности — информационные службы монументальной BnF-on-line. Иногда на красивых деревянных ступенях фасада, обращенного к Сене, будут устраиваться выставки гераней. Европа разинет рот.

Пальма первенства за самое вопиющее безобразие в истории публичных библиотек сегодня принадлежит городу Сан-Франциско, далеко опередившему Национальную библиотеку Франции. Новое здание, выстроенное в 1996 г. в подражание тяжелому помпезному стилю, называемому по-английски «beaux-arts», и стоившее 126 миллионов долларов, воистину стало новым словом в истории чтения. Поскольку оно не могло вместить три миллиона книг, дирекция потихоньку распорядилась избавиться от всех изданий, на которые не поступало требований за последние шесть лет, и снять где-нибудь подвальный склад, чтобы свалить там треть остального фонда в ожидании лучших времен. Согласно источникам, количество книг, уничтоженных накануне торжественного открытия библиотеки, колеблется между 200 000 и 500 000 томов. Здесь восхищает грозный союз двух молодых сил: полета архитектурной мысли и любви к дематериализованной книге. Когда весь мир в полной растерянности узнал, что Британская библиотека поступает так же, стало ясно, что мы присутствуем при начале великого истребления библиотек.

В том, что город Сан-Франциско не устоял перед искушением заполучить дорогую игрушку, выплясывая под дудочку гуру научной фантастики (Кеннет Доулин, автор выпущенного в 1984 г. и к нашим дням более чем устаревшего труда «Электронная библиотека»), тогда как перестройка старого здания обошлась бы раз в десять дешевле, несомненно, отражение голливудского стремления «выглядеть». Но не только. На самом деле глубинная причина тут в рутинном для Америки, но еще плохо знакомом остальной планете (или тщательно скрываемом остальной планетой) способе, который можно было бы назвать «deaccession», или «избавление от книг».

Если английское слово «accession» означает и «приобретение книги для библиотеки», и «внесение книги в каталог», то есть в любом случае пополнение фондов книгой, а отсюда — и саму книгу («новое поступление»), «deaccession» соответственно означает выемку книги из фондов, изъятие книги из каталога и опять-таки ее самое, только в другом качестве. В каталогах американских букинистов теперь уже обычном делом стала пометка, что та или иная книга представляет собой «deaccession», мало того, существует даже специализированная торговля книгами, купленными у организаций, и штемпели на этих книгах свидетельствуют об их родословной. Поскольку французский эквивалент слова «accession» — «acquisition», то есть «приобретение», можно предложить в качестве эквивалента противоположного понятия если не «désaccès», «лишение доступа», то, по крайней мере, «desacquis», нечто вроде «отобретения», хотя некоторые библиотекари предпочитают употреблять такие странные термины, как «разымуществление» или «упразднение в связи с неиспользованием»… Колебания сами по себе — свидетельство признания в том, что это делается.

Библиотеки Соединенных Штатов — это организации, которые находятся в постоянном поиске субсидий и финансирования. Одна из их главных забот — пополнение фондов, другая, не менее важная, — нехватка места для хранения «избытка» книг, и забота эта тем серьезнее, чем выше становится цена квадратного метра площади. Если свести все это вместе, на ум приходит простое заключение: нужно продать или выбросить «лишние» тома. Казнь производится посредством «shredding»’а, что в переводе с английского означает «измельчение», это термин времен производства бумаги из тряпок, поэтому по-французски он так и выглядит — «effilochage», то есть «раздергивание тряпок на волокна» или, как говорили раньше, «défilage», «резка тряпья». Многим организациям претит упоминание об этой процедуре, тем не менее следы ее можно отыскать в годовых отчетах: в дополненных каталогах числится не столько книг, сколько приобретено за двенадцать месяцев, — разницу и составляют ликвидированные. Весьма могущественная ALA (Американская ассоциация библиотек) признает, что никому не известно ни место, ни время возникновения этого явления и что, хотя никакой статистики здесь нет, зато у библиотек существует достаточное количество предназначенных для новичков методик «деселекции» — отбора для уничтожения. В архивах Исторического общества Гленгэрри можно найти документ, написанный неким Дэвидом Дж. Андерсоном. Здесь признается чрезвычайно удобным «способ очищения своего имущества от второстепенных или попросту лишних его частей и вторичного использования образовавшихся таким образом фондов для развития или поддержания коллекции в полученном виде», а далее говорится, что «для каждой организации (или каждого коллекционера) должна быть разработана политика разгрузки фонда: именно она — свидетельство умелого управления им…». Нет никакой необходимости долго шарить по Интернету, чтобы обнаружить, например, что в конце октября университеты штата Иллинойс, или Бирмингема в штате Алабама, или Публичная библиотека Сиэтла (всякий раз выставляется от 75 до 100 000 экземпляров), равно как и — нет сомнений! — многие другие, объявляют об очередной ежегодной распродаже книг, которые либо устарели, либо имеются в двух экземплярах[90]. Однако комментарии американских налогоплательщиков позволяют заметить, что они не слишком этим довольны. И действительно — кто же станет завещать дорогую сердцу библиотеку подобным учреждениям?