Надо, Ник, надо.

Как будто тебя не бесит эта люстра.

— Астра, хотя бы расскажи план действий, чтобы мы знали куда отбегать в случае его исполнения. — Пьяный голос Демьяна.

Вот вроде пьяный, а инстинкт самосохранения еще работает.

А у меня похоже нет.

Жаль.

Ну не пуха мне… Хотя нет, пуха бы мне.

— Подстелите чего-нибудь мягенького, — ору вниз, стаскивая с себя красивую заколочку. Заколочку почему-то особенно жалко. — Могу не долететь!

— Астра, ты что собралась прыгать на люстру?! — Демьян сообразил быстрее всех.

— Да, иначе потоков не достать! — аргументирую, как мне кажется, вполне аргументированно.

— Астра, нет!!

Поздно.

Кровь, наполненная алкоголем, хотя скорее уже алкоголь, наполненный кровью, жаждет стремительных действий, и запретив себе думать (не то чтобы я когда-нибудь пыталась, но на всякий случай), я встаю на перила, балансирую несколько секунд, а затем резким рывком отталкиваюсь и лечу к своей ненаглядной.

Достала!

Кончиками пальцев цепляюсь за позолоченную веточку и подвисаю.

Хорошо подвисаю.

И даже подтягиваюсь, утрамбовываясь на этой огромной конструкции вполне комфортно.

Надо же, никогда бы не подумала, что занятия на полигонах так расширят список потенциальных пакостей, надо будет потом бабушке похвастаться.

— Всегда подозревал, что в змеях нет ни костей, ни совести, — бурчит кто-то снизу, не в силах скрыть восхищение от моих способностей компактно утрамбовываться.

Не совсем поняла, было ли это оскорблением, но на всякий случай плююсь ядом в сторону говорившего.

А теперь время заняться делом.

Вытягиваю руку… так, нет, стоп, это нога.

А где моя рука?

Нашла руку.

Вытягиваю.

Ну-с, что тут у нас? Ага, синенький поток и красненький. Интересно и какой из них нужно оборвать?

Впрочем, чего там гадать, рву оба!

— Астра, нет! — кричит кто-то из старшекурсников, но уже поздно. С громким «БУХ!» в креплении люстры что-то взрывается, и я внезапно осознаю, что зря я в себе сомневалась.

Надо было сомневаться в коварной люстре.

Которая в абсолютно непредсказуемом сговоре с коварной гравитацией.

В общем, опять летаю, да.

Еще в полете стремительно принимаю истинную форму и рефлекторно забираюсь повыше. В принципе, приземлиться должна ощутимо, но не очень больно. Но стоило только порадоваться высокой вероятности выживания, как какой-то гений, видимо, решивший мне помочь, вдруг кидает в нас с люстрой какое-то забористое заклинание, и мы разлучаемся навеки.

Люстра летит в одну сторону, я лечу в другую.

Какой форсаж! ДЫЩ!

Стекаю.

Стекаю по стеночке вялой лужицей.

…

Ничего-ничего… Хорошо, что у меня чешуйки… бронированные…

— Астра, ты в порядке? — слышу словно издалека.

Это смотря, что называть порядком. Я бы сказала, что во мне сейчас полный бардак.

— Шш-ш-шш, — тоскливо жалуюсь. Нет, я вроде не покалечилась, но ползти куда-то пока не хочется.

Несмотря на то, что вокруг меня уже столпилась почти вся вечеринка, дотронуться никто пока не рискнул.

Странно, а где же Мила?

Приподнимаю голову, но вижу только сияющего бармена, показывающего мне палец вверх.

Внезапно толпа резко подается назад, а я судорожно сжимаю колечки от страха.

— Много чего интересного мне доводилось находить на полу после вечеринок, — слышу ехидно-холодный голос, — но вот змей подбирать как-то не приходилось.

Сильная рука жестко хватает меня за хвост, и уже в следующую секунду я окунаюсь в свежий воздух, спасительную прохладу и вечернюю тишину.

— Обернитесь, — кидают мне, опуская на мостовую.

Оборачиваюсь.

Темно.

— Форму человеческую примите, — ректор закатывает глаза прямо как Мила. Интересно, они не родственники? Или это я так всех существ между собой родню?

Так.

Так-так.

Кажется, я не помню, как именно принимается человеческая форма.

Лежу.

Моргала бы, но нечем, поэтому просто лежу.

— Змеиная… — звучит угрожающее, и я как-то сразу вспоминаю.

И-ыть!

И снова лежу.

Но теперь моргаю.

Осмотрев меня с ног до головы, ректор постановляет:

— Змеиная, вы пьете, как лошадь.

Я бы посчитала это комплиментом, но считать сейчас не очень получается. В голове гулкие молоточки отбивают то ли похоронный, то ли свадебный марш, руки думают, что они вата, а ноги вообще до сих пор не осознали, что они больше не хвост и не надо пытаться свернуться в клубочек.

— Я же просил вас не пить то красненькое, — ворчит ректор, хватая уже за талию и пытаясь твердо поставить на ноги желеобразную меня.

Какой наивный ректор.

Беспомощно сползаю по его груди.

— Змеиная, стойте нормально. — Меня снова перехватывают и насильно перемещают обратно в вертикальное положение.

Не могу, господин ректор.

— Астра, да постой ты хоть минуту, на мостовой же холодно. — Поддерживая меня одной рукой, ректор вытягивает вторую и пытается что-то намагичить с крайне сосредоточенным видом.

— А почему вы не перемещаете нас в академию? — уткнувшись носом в ректорское плечо, немного обижено спрашиваю воротник его рубашки.

Вот скажи мне воротник, что мне за мужчина такой попался? Вместо того, чтобы уложить в кровать и укрыть одеялком, кладет на холодную мостовую и называет лошадью.

— Именно этим и занимаюсь, — раздраженно сообщают грустной мне.

Не воротник, нет.

— Вы что, тоже напились? — делаю логичный вывод.

— Я не пью. — Следует отрывистое.

Дорогой воротник, он еще и скучный сверх меры.

— А почему тогда заклинание телепортации вспомнить не можете?

— Я его помню. Просто на вас, как на студентку наложено сильное антителепортационное заклинание, которое я сейчас и пытаюсь снять. Но так как оно разрабатывалось не одним поколением моих предшественников, это не так уж и просто, так что постойте молча, пожалуйста.

Я молчала ровно три секунды. Он же сроки не обговаривал.

— А почему ваши предшественники вообще что-то на нас разрабатывали?