В дверях я задержалась и попросила, неожиданно краснея:

— Простите меня. Это я виновата, что все так вышло.Логинов покачал головой и засмеялся.

— В таком случае и ты меня прости. Из-за меня всевышло.

— Интересный вы человек, — растерянно проронила яи отправилась на улицу. Села на крыльце, привалилась к стене спиной и, щурясь,смотрела в небо. Где-то падали листья, легкий ветерок гнал их по асфальту, амир, мой мир, потихоньку возвращался ко мне.

Во двор въехала машина, из нее показался Денис, бросился кдому, но, заметив меня на крыльце, притормозил, сунул руки в карманы и пошелстепенно.

— Как там оно? — подняв плечи, спросил, глядя наменя сверху вниз.

— Порядок, — щурясь от солнца, ответила я ипопросила:

— Дай закурить.

— Так ведь завязали, — усмехнулся он.

Через несколько дней мы смогли вернуться домой. Вышли излифта, который по случаю нашего возвращения работал, и нос к носу столкнулись сСашей. Он растерянно замер и не сразу поздоровался.

— Здравствуй, Саша, — улыбнулась я, открывая дверьсвоей квартиры.

Он топтался рядом, спросил неуверенно:

— Все нормально?

— Лучше не бывает, — заверила я.

— Да? — Он кашлянул, а потом улыбнулся:

— Здорово. Отлично. Я очень рад.

— Я тоже рада. — Дверь я наконец открыла иподмигнула Денису:

— Заходи. Саша коснулся моего локтя.

— Действительно, никаких проблем? — спросил, шаряглазами по моему лицу. Чувствовал он себя как-то неуверенно.

— У меня — никаких, — заверила я. Несколько минутназад я дала себе слово, а сейчас его нарушила и сказала:

— Саша, о том, где находится Денис, знал только ты.

Он вроде бы обрадовался, вздохнул и заговорил торопливо:

— Ты напрасно меня подозреваешь. Они выследили нас,когда мы ехали в лагерь…

— А тот человек, из прокуратуры… Он уже вышел избольницы?

Саша все-таки отвел глаза.

— Ты никому не показывал фотографии. Так? —вздохнула я. — Тебе просто не хотелось вмешиваться.

— Не хотелось, — резко ответил он, глядя мне вглаза. — Да, не хотелось! Я нормальный человек и не ищу неприятностей.

— Правильно, — согласилась я. — Не думай, чтоу меня есть к тебе какие-то претензии. Честное слово, нет. Просто, какговорится, трезвый пьяному не товарищ, а нормальный ненормальному.

Я уже закрывала дверь.

— Саша, — позвал он, а я усмехнулась:

— Ты ведь знал, что мальчишку убьют.

Замок щелкнул, а я села на пуфик и уставилась в угол. Денисосторожно коснулся моего плеча и тихо проговорил:

— Ну его к черту. Ничего в нем хорошего нет. Толькорожа красивая.

— Ага, — кивнула я.

— Без него обойдемся.

— Конечно.

— У тебя есть я, — насупился Денис, а язасмеялась:

— Само собой.

— И ничего тут нет смешного. Я же не всегда будумаленький. Я вырасту и… и тебя никто не посмеет обидеть. Ни словом, никак…Через шесть лет и два месяца мне будет восемнадцать, — важно закончилон. — Потерпи маленько.

Я улыбнулась, взъерошила ему волосы и сказала:

— Через шесть лет мне будет… в общем, немало. Чудесныйвозраст, но юным его не назовешь.

Я поднялась и вошла в комнату. Все здесь еще напоминало онедавнем двойном убийстве, но я вздохнула с облегчением. Это мой дом, мояжизнь, а на кульмане мои рисунки. Я подошла ближе, почесала переносицу, а потомсказала:

— Извини, Денис, мне очень нужно…

Пальцы были непослушными, и карандаш то и дело ломался, а ясмеялась и плакала, и в который раз начинала заново, и все, все, все понемногувозвращалось.

— "Какой мне странный сон приснился! —сказала Алиса и рассказала сестре все, что запомнила о своих удивительныхприключениях. И когда она кончила, сестра поцеловала ее и сказала:

— Правда, сон был очень странный! А теперь беги домой,не то опоздаешь к чаю".

— Саш, Саша, — робко позвал Денис. Я оторвалавзгляд от рисунка и увидела его рядом. Длинненький, худой, похожий на умногосуслика, он стоял и нерешительно улыбался. — Я поесть приготовил, может,поужинаешь?

За окном сгущались сумерки, в комнате был наведен образцовыйпорядок, а с кухни шел запах жареной картошки. «Дура несчастная, —мысленно простонала я. — Педагог недоделанный… забыла о ребенке».

— С удовольствием. — Я улыбнулась и пошла накухню, Денис торопливо расставил тарелки и, забравшись на стул с ногами,неуверенно заглянул мне в лицо. — Вкуснятина, — похвалила я,проглотив первую ложку.

— Ага, — обрадовался Денис. — Я много чегомогу. А поесть сготовить или там убраться для меня вообще плевое дело.

— Ты у меня хозяйственный, — согласилась я, а онопять улыбнулся и потер нос, потом спросил:

— А рисунки эти тебе когда отдавать?

— Алису я для себя делаю. А вот сборник «Русскиенародные сказки» к первому октября.

— Успеешь?

— Вряд ли, — пожала я плечами.

— Трудно это, да? — теперь он был похож назаботливого домовенка.

— Ну… как тебе сказать… В общем-то, не очень. Простосейчас вряд ли удастся работать как следует. Дел очень много, со всеми этимибумагами… Валерий Семенович обещал помочь, но я по опыту знаю, с этойбюрократией только свяжись, одна морока. Набегаешься… Надо переводить тебя втридцать седьмую школу, она через дорогу, не будешь же ты на другой конецгорода мотаться, времени осталось мало, а пока опекунство не оформлено, ничеготолком не сделаешь.

Денис положил руки на колени и, глядя на них, спросил:

— Ты меня к себе взять хочешь? Насовсем?

— Да, — растерялась я. — А ты не против?

— Нет, конечно, — ответил он. — Я даже оченьрад. Он смотрел в стол, вдруг смешно хрюкнул, а потом заплакал. Я вскочила,роняя стул, и бросилась к нему.