что его узлы достаточно крепки, и края раны не разойдутся от резких движений, и потянулся за бутылочкой саке, стоявшей в стороне.

— Готов? — спросил он у Нарамаро, искоса наблюдавшего за его движениями.

Тот судорожно кивнул, и Фухито вылил все содержимое бутылочки на рану. Татибана дернулся, отскочив в сторону, и взвыл, но прикушенная зубами палка заглушила его крик.

Фудзивара деловито вымыл руки в миске с холодной водой, собрал иголки и нитки, пока его друг отходил от болезненного процесса очищения раны.

— Мне бы отлежаться завтра, — хрипло пробормотал Нарамаро, беря протянутую Фухито мазь.

Они оба знали, что это невозможно. Сегодня вечером Кенджи-сама тайно должен будет уехать из лагеря, чтобы встретиться с Наоми-сан и совершить в поместье Токугава то, что они задумали.

Взяв миску и грязные тряпки, Фухито вышел из палатки сквозь откинутый полог. Нарамаро, прищурившись, проводил его внимательным взглядом и выбрался следом. Свежий воздух приятно охладил кожу на спине, которую будто бы жгло огнем, но Нарамаро морщился после каждого движения: рана была в крайне неудачном месте, и теперь даже простое поднятие руки давалось ему с огромным трудом.

Нарамаро двинулся сквозь лагерь, мимо разбитых палаток и разведенных костров, над которыми кипел в котлах не лезший больше в горло рис. Он шел вниз по небольшому склону, зная, что найдет Фухито возле ручья. Фудзивара действительно был там, но Нарамаро замедлил шаг, увидев, что рядом с ним стоял также Кенджи-сама.

Он смотрел на Фухито со спины и уже не в первый раз чувствовал внутри себя клокотание бессильной злобы — от вида его неровно, коротко обрезанных волос. Символ позора. Знак бесчестия. Его уже пять лет носил Такеши, теперь та же участь постигла Фухито. Свои волосы перед отъездом из поместья он обрубил сам.

Казалось, Кенджи-сама убеждает его в чем-то, крепко сжимая плечо. Он говорил — горячо и убежденно; и Нарамаро нечасто видел от него столь яркое проявление эмоций. Фухито монотонно кивал в такт его словам, но убежденным не выглядел.

Устыдившись подглядыванию, Нарамаро поспешно вышел из тени деревьев и направился к ним.

— От Хиаши-сана пришло письмо, — Кенджи-сама показал свиток, который держал в руках. — Ему удалось окончательно подавить сопротивление Ода. Землям Фудзивара больше ничто не угрожает.

Нарамаро заметил, как болезненно скривился Фухито, до хруста сжав кулаки. Ему, как никому другому, была известна цена, которую пришлось заплатить, чтобы победить Ода.

— Еще Хиаши-сан пишет о слухах насчет помолвки Тайра и Ханами Токугава. Возможно, в поместье в честь этого события пригласили представителей клана Асакура. Я не знаю, правда ли это, а если да, то не знаю, кто может там быть.

— Это… это осложняет нам жизнь, — помедлив, сказал Фухито, скользя взглядом по пасмурному, сизому небу.

— До крайности. Никто не может сказать, как они поведут себя, — хмуро отозвался Кенджи.

— Вы можете отказаться от задуманного. Возмездие подождет, — Нарамаро скрестил руки на обнаженной груди. — Такао ответит за все, что сделал, когда мы одержим верх в этой войне.

— Слишком поздно и опасно все отменять. Откладывать уже нельзя: или сейчас — или никогда.

Он суховато хмыкнул, поймав недоверчивый, вопросительный взгляд Фухито. Мальчик был прав, сомневаясь в его словах.

— Кенджи-сама, — напряженным голосом заговорил Нарамаро. — Может быть, действительно стоит повременить? Ведь любое ваше действие отразится на Такеши…

Минамото заскрипел зубами. Не в первый раз они касались этой темы, не в первый раз, принимая ключевые решения, Кенджи действовал с оглядкой на сына.

— Мы уже говорили об этом, — ровно произнес он и, нахмурившись, потер переносицу. — Не следовало вообще развязывать эту войну, если боязнь навредить Такеши сильнее желания победить. Мой сын знал на что шел. И он не стал бы щадить врага, пытаясь сберечь вас от смерти.

Он развернулся и тяжело зашагал прочь, едва договорив. Все, что чувствовал сейчас Кенджи — давящий на плечи груз усталости, от которого хотелось сгорбить спину и склонить голову.

Он устал.

Он не переставал думать о сыне, ни на секунду не переставал. Случалось, он просыпался посреди ночи будто бы от резкого толчка, садился на футоне и слушал, как часто стучит его собственное сердце. Вспоминал сына.

А теперь к тревоге о Такеши, ставшей столь привычной за долгое время, добавилась новая, куда более острая — тревога о Наоми и ее дитя.

Тревога о его внуке. О будущем клана Минамото.

Кенджи осознавал, через что заставляет пройти Наоми. Меньше всего он хотел вмешивать ее в войну и политику, да еще столь жестоким и суровым способом. Сколько он помнил, мужчины старались не втягивать женщин из его клана в междоусобные распри. А теперь он в нарушение всех заветов предков делает Наоми центральной фигурой на доске. Пусть на короткое время, но все же.

Она должна казнить отца и переманить на их сторону младшую ветвь Токугава — тогда у них появится шанс одержать победу в противостоянии с Тайра. Кенджи понимал, что возлагает на Наоми чрезмерно тяжелое бремя ответственности. Он понимал, что поступает так, как никогда не должен был поступить.

На закате он выехал из лагеря с небольшим отрядом солдат, оставив позади себя так и не смирившихся с его решением Нарамаро и Фухито. Минамото не мог их винить. Мальчишки — что они понимали?

Под покровом темноты они достигли места встречи, о котором было условлено с Масато-саном, к моменту, как на небе зажглась третья звезда. Кенджи спешился в дорожную пыль, ласково потрепал за холку коня.

Вдалеке, в низине холма горели огни поместья Токугава, разрезая сгущавшийся вокруг него мрак. Ночь выдалась на редкость лунная и звездная; Кенджи без факела мог различить лицо каждого из своих солдат, стоящих в отдалении от него, на почтительном расстоянии.

Он прикрыл глаза, представив суматоху, царившую сейчас в поместье. Предсвадебные хлопоты, последние сборы перед дорогой…

Скоро все это будет кончено.

— Кенджи-сама.

Услышав голос Яшамару-сана, он очнулся от задумчивого оцепенения и обернулся, проследив за его жестом, указывающим на небо.

— Они задерживаются.

Кенджи досадливо нахмурился. Верно, он становится старым, раз позволяет мыслям увлекать себя так, что он забывает о происходящем вокруг.

— Верно, — помедлив, кивнул он.

Звезд на небе заметно прибавилось с момента, как он вглядывался в него последний раз. Масато-сан и Наоми должны были встретиться с ними еще час назад. Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди у Кенджи, но он тотчас приказал тому исчезнуть.

— Может быть, я отправлюсь им навстречу? — рискнул предложить Яшамару-сан, когда молчание Кенджи-самы затянулось.

— Не нужно, — сдержанно ответил тот. — Подождем еще.

«Что могло задержать их?» — думал он,