– Ничего не говорите, пока мы не сядем в машину, – бормочет Эван сквозь зубы.

Я сжимаю губы, позволяя ему усадить меня на пассажирское сиденье его «ренджровера». Как только я оказываюсь внутри, он обегает машину, садится со своей стороны и захлопывает дверь.

– Черт побери, Айрис. Почему ты мне ничего не сказала? Почему не подала какой-нибудь знак?

– Потому что я ждала Уилла. Я говорила с ним, Эван. Он позвонил мне на телефон.

– На чей телефон? – Эван не выглядит удивленным, скорее обеспокоенным.

– На мой сотовый.

Когда произношу это, меня осеняет, и я нащупываю в кармане телефон. Уилл звонил мне, и, значит, у меня остался его номер. Я могу позвонить ему! Я захожу в журнал звонков и нажимаю на «повторный набор». Через несколько секунд раздаются три мелодичных гудка, потом механический голос что-то говорит по-французски, слава богу, достаточно медленно и внятно, чтобы я могла ухватить суть. Номер абонента выключен.

– Как это может быть? Он звонил мне с этого номера час назад. – Я нажимаю на «отбой», потом снова на «повторный набор», и, получив тот же результат, чувствую, как к глазам подступают слезы злости и разочарования. – Черт!

Я нажимаю на кнопки и пробую снова.

Эван накрывает ладонью мои руки, успокаивая меня.

– Все нормально. Мы разберемся с этим, хорошо? Мы найдем его.

Я лихорадочно киваю, но сразу же чувствую облегчение. Эван выполняет все, что обещает, и даже больше. Успокоенная, я выдыхаю. Если он сказал, что поможет мне найти Уилла, то, значит, так и будет.

Эван видит, что я успокоилась, он тоже усаживается поудобнее.

– Так, ладно, расскажи мне все с того момента, как я ушел.

Слова выплескиваются наружу лихорадочно, полностью отражая мое внутреннее состояние, они путаются, спотыкаются, наскакивают друг на друга и разбегаются в разные стороны. Рассказ выходит сумбурный, но Эван слушает не перебивая, ни разу даже не кивнув. Все то время, что я рассказываю, он не отрывает глаз от моего лица.

– Уилл застрелил Корбана. Я в этом уверена. Он вызвал полицию, но, увидев, что они не собираются стрелять, выстрелил сам.

– Уилл не вызывал полицию, Айрис. Это сделал я.

– Что?

Он потирает рукой подбородок, запустив пальцы в бороду, и кивает.

– После того как ты отдала мне бумажник, я не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Всю дорогу до дома я пытался понять, что же я пропустил, какой-то сигнал, который ты пыталась мне подать. Я уже засыпал, когда до меня наконец дошло. Сигнализация не была включена. Ни когда ты открывала дверь, ни когда закрыла ее. Ты не включила сигнализацию.

– Потому что мы ждали Уилла.

– Ты так говоришь.

– Неужели ты мне не веришь?

– Верю. Я верю тебе, но, если ты права, если Уилл тот, кто спустил курок, это значит, что он виновен в куда более серьезном преступлении, чем просто хищение. Учитывая, что никто из полицейских не стрелял, смерть Корбана будет считаться убийством. И они бросят на поиски убийцы все свои силы.

Из-за всего, что произошло этой ночью, из-за того, что мне приходилось постоянно контролировать свои эмоции, не давая то одной, то другой вырваться наружу, будто играю в какую-то сумасшедшую версию игры «Замочи крота», я плохо соображаю, и до меня не сразу доходит смысл его слов. Но когда это происходит, когда я оцениваю серьезность сказанного, подпрыгиваю на сиденье, и в голосе снова начинают звучать истерические нотки.

– Но это неправильно! Уилл убил Корбана, потому что иначе Корбан убил бы меня.

– Айрис, Корбан не был вооружен.

– И что? Люди способны убивать голыми руками, особенно если у них такие ручищи, как у Корбана. А Уилл знал его. Он знал, на что тот способен.

– Успокойся. Я на твоей стороне, помнишь? И я чертовски рад, что кто-то пристрелил этого ублюдка прежде, чем он тронул тебя хотя бы пальцем, но тебе надо успокоиться и подумать, из чего исходит полиция. Особенно когда они узнают, что Корбан пришел за деньгами. Это дает Уиллу мотив. Поэтому Уилл его убил.

Меня вдруг охватывает какое-то тяжелое и неприятное чувство, и я понимаю, что это разочарование. Глупо. А ради чего, я думала, Уилл едет домой? Чтобы извиниться и молить меня о прощении, чтобы я нашла возможность его простить, чтобы мы помирились и стали жить дальше, как будто ничего не произошло? В дополнение ко всей той лжи и предательству со стороны Уилла, которые разрушили наш брак, пять миллионов долларов еще не нашлись, а теперь еще этот человек – пугающий, отвратительный, ужасный – убит. И ничего невозможно вернуть назад.

Эван смотрит мне через плечо и замолкает. Я поворачиваюсь на сиденье и вижу детектива Джонсон, которая стоит на крыльце, наблюдая за нами.

– Она полна подозрений, – замечает Эван, встречаясь со мной взглядом. – Что бы ты ей ни сказала, она во всем будет искать нестыковки.

– Ты предлагаешь мне лгать?

– Черт, нет, конечно. Я предлагаю тебе очень хорошо подумать, что именно ты ей скажешь.

Я кошусь на него, думая, что во многом это одно и то же.

– У тебя мало времени. – Видимо, детектив Джонсон подает ему какой-то знак, потому что он кивает через мое плечо. – Послушай, я буду ссылаться на эмоциональное истощение и шок, посмотрим, может быть, мне удастся отложить главные вопросы на день или два, но сегодня тебе все равно придется дать показания. Прежде чем отпустить тебя, она захочет узнать суть.

Я вздыхаю, пытаясь привести в порядок мысли, но их слишком много, а я слишком устала. От переутомления я стала медлительной, словно клетки мозга плавают в сортовом сиропе. Я окидываю голову на подголовник и закрываю глаза, всего на секунду.

Теплая ладонь накрывает мое запястье.

– Айрис, ты меня слышишь?

– Я слышала тебя. – Я открываю глаза и вздыхаю, берясь за ручку двери. – Давай покончим с этим…

Когда знаешь, как искать, вычислить ложь очень просто. По суетливым жестам, внезапным движениям головой или иногда, когда человек слишком себя контролирует, наоборот, по отсутствию каких-либо движений. По тому, как меняется дыхание, или если человек выдает слишком много информации, повторяя фразы и сообщая ненужные подробности. По тому, как он меняет положение ног, прикладывает руку ко рту или к горлу. Это основы психологии, физические сигналы, что тело не согласно со словами, которые произносит рот.

Поэтому, когда детектив Джонсон спрашивает меня о том, какие отношения были у меня с Корбаном Хейзом, я отвечаю с абсолютно спокойным лицом:

– Он был приятелем Уилла по спортивному залу.

Мы втроем стоим на подъездной дорожке, мы с Эваном вплотную друг к другу, детектив Джонсон что-то стремительно записывает у себя в блокноте. Собаки наконец успокоились, но воздух холодный, и на улице многолюдно.