– Ах, Бреку, Бреку, неужели не понятно, что все это – цепочка событий, ведущая из одного момента времени в другой?

– Тогда вы ошиблись звеном цепочки, – пожал плечами барон и наконец опустился в предложенное кресло. – Все ваши действия были направлены на то, чтобы свадьба не состоялась. Если сейчас вы задумали продолжение – вы перепутали место. Вам бы следовало находиться в Кентербери и рушить помосты, трибуны и прочие сооружения там.

– Поздно. Французская церемония состоялась в мае – и Сумрак уже тогда принял это событие. А значит, нити вероятностей переплелись в новой комбинации. Нарушив течение второго, английского обряда, я ничего не изменил бы. Ну, почти ничего. Не в той степени, какая требовалась бы для изменения хода истории.

Де Бреку насторожился, хотя внешне ничем не выдал своего интереса к упомянутому ходу истории. В этих двух словах скрывался масштаб, о котором он ранее не задумывался. Действительно, слепо доверяя гению Ришелье, он с самого начала был убежден, что штурм приемной кардинала в Лувре был предпринят по приказу кого-то из парламента Англии. Он не подвергал сомнению, что целью злоумышленников являлся договор, некоторые пункты которого были выгодны Людовику (а стало быть, и Арману) и не выгодны английскому правительству. Но так ли это на самом деле? Важен ли был сам по себе документ, который так отчаянно защищал дозорный караул Лувра и сам де Бреку? Или гораздо важнее некие неведомые последствия?

Барон мысленно воспроизвел слова, прозвучавшие в тот момент, когда гвардейцы Претемного открыли выловленную в Сене карету:

«Если кому-то дано сие услышать, значит, я не справился. Но ошибка моя – ничто в сравнении с необратимостью ошибки вашей. И полугода не пройдет, как вы пожалеете о содеянном, о том, что свели их вместе; не пройдет и четверти века – и Европа содрогнется, а Англия и Франция умоются кровью».

– Вы обладаете даром предвиденья? – спросил он у назвавшегося Артуром.

Тот тихонько рассмеялся.

– Вспомнили мое «пророчество»? Я польщен. Видите, сударь? Мне все-таки придется поведать свою историю, дабы вам стали известны и понятны мои побуждения.

Де Бреку учтиво склонил голову, позволяя Артуру приступить к рассказу.

– Однажды на Востоке (нет нужды упоминать, где именно и в каком году) один мудрец напророчил мне очень важную встречу. Сам мудрец был всего лишь хорошим Иным-предсказателем, но встречу он мне сулил с настоящим пророком. Мне предстояло стать наставником мальчику, который только-только ощутил в себе способности Иного. И якобы после моего знакомства и наставничества произойдет нечто судьбоносное. Не для меня – для всех Иных. А поскольку не было ни малейшего повода усомниться в правдивости его слов, я принялся дожидаться нужного момента. К моему величайшему сожалению, мудрец не смог назвать ни имени мальчика, ни точного места на британских островах (с равной долей вероятности это могло случиться и в Лондоне, и в Дублине, и в Эдинбурге), ни точного времени – было известно только, что это произойдет не раньше двадцатого и не позднее сорок пятого года семнадцатого века. Что ж, сударь, я терпелив и настойчив. К тому же мне всегда нравилось посещать места, где я ранее не бывал. Лет… – Он осекся и с хитрым прищуром взглянул на де Бреку. – Ну, скажем для простоты, лет сто назад я уже жил в Англии, причем довольно долгое время, но с тех пор столько всего изменилось, что мне пришлось знакомиться с местностью заново. В одна тысяча шестьсот двадцатом году я окончательно перебрался сюда с материка и с тех пор занят поисками мальчика. Нужно ли говорить, что мой путь за эти пять лет лежал от предсказателя к предсказателю? Пусть настоящие ясновидящие рождаются не так часто, все-таки мне довелось познакомиться с некоторым количеством детей разного возраста, которые в той или иной степени умели читать будущее. Каждому пришлось уделить внимание, поскольку провидческие способности развиваются постепенно, и никогда нельзя сразу же сказать наверняка, станет ли юный Иной истинным пророком, или ему написано на роду умение ловко распутывать линии вероятностей – навык полезный, но не исключительный. Едва лишь я убеждался, что мальчик не тот, я шел дальше. Вам интересно?

Де Бреку вежливо кивнул.

– Хорошо, сударь, тогда я продолжу. Весть о кончине старого Якоба Стюарта застала меня в лесах Шотландии. Я уже несколько месяцев возился с мальчишкой по имени Малькольм. Был он безобразен лицом и туп, однако определенно являлся талантливым провидцем. То ли известие о смерти короля подействовало на него странным образом, то ли еще что-то – он вдруг начал говорить без остановки и болтал так несколько часов кряду.

– Это было пророчество?

– О нет, Бреку. К сожалению, нет. Однако и в том, что он говорил, было множество важных вещей. Например, он предсказал, что новый король будет обезглавлен на эшафоте через четверть века.

– Карл?! Как такое возможно?

– О, этому будет предшествовать множество других событий! Я пожалел, что не бросился записывать сразу, поскольку поначалу счел это бессвязным бредом, а после Малькольм не смог повторить и десятой части произнесенного, какие бы вопросы я ему ни задавал, какие бы подсказки ни делал. Но одно я для себя уяснил: поворотной точкой станет бракосочетание Карла и вашей французской принцессы. Хотите подробностей? Извольте. Генриетта-Мария, несмотря на свой юный возраст, весьма строптива. Ее волевой характер в полной мере проявит себя здесь, на острове. Допустив саму мысль об этом браке, старый Якоб допустил и временное усиление католической церкви – королева будет справлять католические обряды, открыто поминать католических святых и растить своих детей в католической вере. Это не понравится парламенту. И когда Карлу потребуются деньги для ведения войны на континенте, парламент припомнит все эти вольности и откажется субсидировать армию, предлагая королю в первую очередь заняться проблемами внутри страны. Начнется противостояние. Карл распустит правительство, мешающее ему осуществлять собственные планы, и начнет собирать подати, оставаясь единоличной властью в стране. Не считая герцога Бэкингема, разумеется, который даже после роспуска парламента не потеряет своих значимых позиций.

При упоминании герцога де Бреку пошевелился – ему сделалось неуютно.

– Да-да, сударь! Из Франции Джордж Вильерс вернулся совсем другим человеком. Правда, пока об этом известно только маленькому шотландскому провидцу и мне. Если до сей поры герцог рассматривал Францию как союзника, то с определенного момента он станет видеть в ней лишь врага. Что это будет за момент? Не вы ли сегодня явились сюда предвестником? Не из-за вашего ли поручения совсем скоро, буквально через три месяца, начнется война англичан с французами? А впрочем, мне нет дела до английского флота, материка, французских гугенотов и Ла-Рошели. Меня волнует то, что будет происходить здесь, на острове. Аресты, казни, новые налоги. Вспыхнут восстания, начнется война в Шотландии. – Собеседник развел руками. – Господин барон, вы должны понимать, что в такой обстановке мне будет крайне некомфортно передвигаться! А сидя на месте, в каком-нибудь убежище, я рискую не дождаться предсказанного мне знакомства с истинным пророком!