Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пусть оформляет, а тебе по фигу.
Полежали молча, затем Настя приподняла голову, заглянула Артуру в глаза:
— Артур.
— Ну?
— Хочешь, я что-то тебе скажу?
— Говори.
— А не испугаешься?
— Да я вроде не из пугливых.
— Смотри… Я, Артурчик, кажется подзалетела.
— Не понял?
— Подзалетела. Ну, беременна.
— Серьезно, что ли?
— Схожу, проверюсь. А так похоже.
Артур молчал.
— Испугался?.. Но это еще не окончательно. В консультации скажут.
Он вдруг с силой обнял ее, крепко прижал к себе. Ничего не говорил, просто глубоко дышал и все крепче обнимал.
— Ты рад? — спросила Настя.
Он сел, обхватил ее лицо ладонями, стал часто целовать губы, нос, лоб, глаза.
— Любимая… На всю жизнь любимая… Моя жена. Единственная.
Настя пыталась освободиться, взглянуть на него, сбивчиво спрашивала:
— Правда рад? Артур, правда? Только честно.
Он наконец отпустил ее, на щеках были размазаны слезы.
— Теперь я точно никуда от тебя не уйду. Всю жизнь будем вместе. Днем сходим в консультацию.
— Артурчик, дорогой мой.
Настя прижалась к нему, притихла. Лежали неподвижно, почти не дыша, слушая, как нечасто, но гулко стучат сердца и все больше набирает силу за окном день.
Антонина, опираясь на палку, вышла из дома, заглянула в сарай к животине, по-скорому набросала всем еды, незлобно оттолкнула наглую козу, которая норовила боднуть, направилась к воротам.
Пультом открыла их, подошла к машине, с трудом забралась на переднее сиденье, завела двигатель. Поморщилась от боли, тем не менее нажала на педаль газа, выехала со двора.
Из кабины так же пультом закрыла ворота, поехала по улице в сторону кафе. Когда почти уже миновала магазин Нины, услышала:
— Тоня!.. Соседка! Подожди! — Продавщица бежала следом, на ходу набрасывая куртку. — Есть разговор, Тоня.
Антонина остановилась, бросила на соседку мрачный, неприветливый взгляд.
— Чего такая? — рассмеялась Нина. — Говорят, нарезалась вчера?
— Было дело.
— Об этом только и разговоров. А чего это вдруг?
— Захотелось расслабиться.
— Со мной тоже такое бывает. Надерусь ночью одна, наревусь, а утром хоть топором по башке. Может, сто грамм налить?
— Говори, что нужно.
— А, ну да. Чуть не забыла. Звонил мент… ну, капитан! Пробовал набрать тебя, не получилось. Отключена, что ли?
Антонина ощупала карманы, вспомнила.
— Сломался. — Она снова взглянула на соседку. — Так что он хотел?
— Брякни, сам скажет.
— Тебе не сказал?
— Сказал. У нас секретов нет. Насчет нотариуса. — Нинка коротко и с удовольствием рассмеялась. — А ты чего, совсем ку-ку? Решила завещание на Артурку написать?
— Решила.
— Когда Павел Антонович сказал, я подумала — шутка. Тапки решила откинуть или совсем уехать?
— Не поняла еще. Может, то, а может, другое. — Антонина усмехнулась, попросила: — Скажи капитану, как только куплю телефон, позвоню, — включила передачу и поехала дальше.
Нинка хотела еще сказать что-то, даже побежала следом, потом махнула рукой и зашагала к своему магазину.
Артур сидел на скамейке напротив женской консультации, ждал. Включил телефон, просмотрел звонки, их было немного — только звонок от жены.
Увидел вышедшую из консультации Анастасию, поспешил навстречу.
— Что сказали?
— Все хорошо, — улыбнулась она.
— Значит, будем рожать?
— Конечно.
— Парня или девку?
— Не сказали. Рано еще.
Гордеев обнял ее, прижал:
— Солнышко… Мое солнышко. Теперь я так буду тебя называть. Не против?
— Мне нравится.
— Любимое, единственное, ненаглядное солнышко!
— Я тебя люблю.
Шагали некоторое время молча.
— Знаешь, что я подумал? — произнес Артур.
— Насчет ребенка?
— Насчет завещания. Которое затеяла Антонина. Может, согласиться?
— Почему?
— Ну, как?.. Родится ребенок, не нужно будет думать ни про работу, ни про заработок. Ни про то, где жить. Все на бумаге записано.
— Артурка, ты чего? Соображаешь? При живой жене наследство. Как это?
— Сама предлагает.
— А ее куда?
— Как куда? Останется. Может, даже с нами.
Настя остановилась.
— С нами?
— С нами.
— Кем?
— Посмотрим. Соседкой, может. Или нянькой.
— Я своего ребенка никому не доверю. — Настя взглянула на Артура. — Может, ты не хочешь уходить от нее. А мне просто врешь?
— Мать, ты чего? — рассмеялся Артур, обнимая ее. — Зачем мне врать? Мы же про все договорились. Рожаем, а дальше видно будет.
— Нет, Артур, — тихо произнесла Настя. — Не нравится мне все это.
…Антонина припарковалась возле отделения полиции, кое-как выбралась из машины, вынула из сумки новенький дорогой мобильник.
— Товарищ капитан, подъехала. На стоянке. Сама за рулем. Да, вот так. А что дальше, Павел Антонович? Кто проводит? Старший лейтенант? А он знает, к кому и по какому делу? Хорошо, поняла. А вас когда увижу? — Антонина рассмеялась. — Конечно, никуда не денусь. Куда ж нам из ваших ласковых ручек?! Ладно, жду.
Заперла автомобиль, подошла ближе к отделению, стала ждать.
Старшего лейтенанта узнала сразу — молодого, энергичного, подтянутого, борзого. Он тоже приметил ее, зашагал быстрее:
— Здравия желаю. Баранов.
— Здравствуйте.
— Паспорт при вас?
— Капитан предупредил.
Антонина передала старшему лейтенанту документ, Баранов бегло перелистнул его, распорядился:
— Свидания с гражданами, которые не прошли судебную процедуру, мы разрешаем в виде исключения. И длятся не более пятнадцати минут. Прошу это иметь в виду.
— А поговорить я с ними смогу?
— По-моему, вы для этого и встречаетесь.
Поднялись по крутым ступенькам в кирпичное здание рядом с отделением, Баранов показал офицеру при входе свои документы, затем предъявил паспорт Антонины.