Антонина и Артур сидели при самом входе. Тут и музыка звучала тише, и не так душно было… Дождь кончился, к ночи потеплело, водителей осталось не более десятка. На столе стояли бутылки с пивом, графинчик с водкой, какая-то закуска. Антонина и Артур посматривали на происходящее, на неуклюже танцующего охранника.

— Полный дубаревич, — хохотнул Артур, потягивая пиво. — Где ты откопала этого дебила?

— Там же, где и тебя, — уже довольно хмельная Антонина взяла графинчик. — К нашему берегу что ни приплывет — не дерьмо, так щепка. — Налила в стакан, как бы про себя пробормотала: — Когда входишь в дом, всегда оглядывайся.

— Что? — не понял Артур.

Антонина подняла голову, с прищуром посмотрела на него:

— Вот когда ты первый раз вошел в мой дом, ты огляделся?

— Зачем?

— Затем, что положено. Мало ли кто стоит за спиной. Черт или ангел.

— Я не понял?

— Не понял, значит, поехали. — Антонина приготовилась выпить.

— Может, хватит? — попробовал остановить ее Артур.

— Боишься, что сопьюсь?

— Второй графин наворачиваешь. Мишкиного примера мало?

— А может, меня тянет к нему?

— Успеешь. Поживи год-другой.

— А я на большее и не рассчитываю. — Антонина выпила, заела сухой соленой рыбкой. — А я ведь встречалась с твоей зазнобой.

— В курсе.

— Что скажешь?

— Лучше промолчу.

— А мне интересно. Ну? — Антонина попыталась взять Артура за подбородок, но Гордеев резко отбросил ее руку:

— Дуры, что одна, что вторая.

— Не, — хмельновато покачала головой Антонина. — Настя не дура. Это я пришибленная. А она другая. Хитрая, железная. Знаешь, что она заявила? Заявила, что я купила тебя. Представляешь?

— Сказал же, дура.

— А может, я и правда тебя купила?

— Тося, хватит. Закругляйся и топаем домой. Еле языком ворочаешь.

— Не ори и не груби, — подняла палец Антонина, снова налила водки. — Народ кругом, — сделала глоток, закусывать не стала. — Ты каким сюда приехал?

— Каким?

— Голодранцем! В одной футболке. По-людски выражаться и то не умел. А сейчас? Сейчас герой. Хозяин! На всех покрикиваешь, командуешь, голос повышаешь. Бабы шеи сворачивают. А все почему? Потому что попал в хорошие руки. Одела, обула, пригладила, прихорош… прихорошела. На «мерсе» раскатываешь. Разве не то говорю?

— То. Пошли. — Артур поднялся. — Достала, ей-богу.

— Сядь. — Она заставила его сесть. — Я не все еще сказала. — Антонина помолчала, с трудом собираясь с мыслями. — Я сейчас о другом. — Она дотянулась до его руки, крепко и нежно сжала ладонь. — Хочу составить на тебя завещание.

— Ты чего? — крайне удивился Артур. — Какое завещание? На что?

— На все, что осталось после Михаила.

— А сама?.. Помирать собралась?

— Нет, буду жить. Вместе с тобой. И я не просто так брякнула, — продолжала она. — Через день-другой поедем в город к нотариусу, все оформим.

Артур молчал, смотрел на нее раздраженно, гоняя желваки на скулах.

— Никакого завещания мне не нужно.

— Зато мне нужно. Могу подписать бумаги без тебя. Ты вообще тут ни при чем! Побоку! Сама захотела, сама написала. Все, никаких возражений.

— Зачем?

— Скажу. Затем, что люблю тебя, идиот. И чтоб не подумал, что живу с тобой просто так, потому что ты молодой кобель и красивый… делаю подарок. Подохну… как говорят теперь, откину лапки, а ты в полном порядке. Нормально?

— Протрезвеешь — другое запоешь.

— Ну козлина! — мотнула тяжелой головой Антонина. — Ему одно, а он другое. Была уже у знающего человека, обо всем договорилась. Остается только бумагу составить.

— Завтра поговорим.

— Обязательно. — Она потянулась к Артуру. Приблизила свое лицо к его лицу. — Признайся, муженек, разве от таких подарков отказываются?

— Не отказываются, — улыбнулся Артур.

— Молодец, так и подумала. — Она допила водку из стакана. — Теперь можно баиньки. Все порешали.

Антонина сделала попытку встать, ее сильно повело. Она ухватилась за стол, стала падать. Артур вскочил, кинулся поднимать ее, махнул Виталику.

— Чего стоишь, помоги!

Они подхватили Антонину с двух сторон, повели к выходу. Народ притих, с интересом наблюдал за происходящим.

— Спокойно! — крикнула Антонина, оглянувшись. — Женщина имеет право иногда расслабиться.

Артур и Виталик помогли ей добраться до машины, сзади топтался испуганный Хамид, кое-как усадили Антонину на сиденье, захлопнули дверцу, охранник поинтересовался:

— Проводить?

— Займись своим делом, — отмахнулся Артур, сел за руль, рванул с места.

Проснулась она под утро. Не сразу пришла в себя, повела головой, рядом на постели мужа не было. С трудом приподнялась на локте, снова огляделась.

— Артур!

Никто не ответил. Антонина встала с постели, вышла в коридор, заглянула в одну комнату, в другую. Гордеева нигде не было.

Выглянула в окно, машина стояла на месте.

Нашла мобильник, набрала номер. Голос ответил, что абонент недоступен, и посоветовал позвонить позже. Антонина со злостью запустила аппарат в стенку, собирать разлетевшиеся осколки не стала. Постояла в раздумье, сжимая ладонями раскалывающуюся голову, добралась до ванной, открыла холодную воду и, подставив под нее затылок, стала перебирать пальцами волосы, постанывая и скрипя зубами от боли и досады.

В окно билось раннее утро, шумом машин, гудками, неясными криками медленно оживал город, Артур и Настя не спали. Лежали в постели, Настина голова покоилась на груди Артура, он медленно и нежно гладил ее по волосам.

— Не нравится мне эта затея с завещанием, — сказала Настя.

— Мне тоже.

— Завещание пишут, когда собираются умирать. Или с головкой не в порядке… А она вон какая! Всех переживет.

— Я тоже об этом подумал.

— Или старается еще больше привязать тебя, или готовит какую-то пакость.

— Какую?

— Не знаю. Сказала, что никогда тебя не отпустит.

— Как это? Захочу — уйду, захочу — останусь. Я что, игрушка или ребенок совсем?

— Будет грызть, кусать, даже убивать, а своего не отдаст.

— Так и сказала?

— Так сказала. Поэтому лучше откажись от завещания.

— Отказался. Говорит, оформит без моего согласия.