– Кто забил тревогу, моя мать или Шэрил? – Он садится на кровать.

– Э-э, тетя. Она заезжала ко мне сегодня, а дверь, естественно, никто не открыл.

– М-да, я немного просчитался.

В смысле?

Я вскидываю брови.

– Ты сказала про субботу, я все уладил с водителем, но про ее воскресные визиты как-то не подумал…

Он задумчиво потирает лоб, затем тянется к своему сотовому.

– Я тоже не думала… – говорю я, – обычно она всегда звонит.

– Ну-ну…

– Что? – спрашиваю я нетерпеливо.

Вместо ответа Роберт протягивает мне свой айфон.

«Мама – 6 пропущенных».

Мы переглядываемся.

– Это значит…

– Что она в курсе, с кем ты уехала в пятницу. Кто-то передал. – В его интонации недовольство. – Не удивлюсь, если этот назойливый стилист.

Фаби?!

– Нет, он обещал…

Ой, неужели я ляпнула это вслух?! Поджимаю губы, но уже слишком поздно.

– Так и знал, что у тебя длинный язык.

Длинный язык?

– Он сам догадался! Звонил прошлой ночью и без лишних вопросов забросал меня утверждениями, – жалобно оправдываюсь я.

– Ладно, с этим хреном я сам разберусь. – Он брезгливо фыркает.

Нет, нет, только не с Фаби! Никаких разборок!

– Пожалуйста, не наезжай на Фаби. Он тут ни при чем, я знаю.

– Знаешь? – раздражается Роберт. – Откуда такая уверенность?

– Он мой друг. И он обещал молчать.

– Как много у тебя, оказывается, дружков…

О нет.

Прикрываю рукой глаза. Это уже смешно! Ревновать к Монте!

– Что? – спрашивает он с оскорбленным видом.

Я вдруг начинаю смеяться. Звонко, от души.

– Что, мать твою, смешного?

Вытираю выступившие от смеха слезы и гляжу на него как на капризного, вздорного мальчишку. Надулся, напыжился, сейчас взорвется от злости.

– Фабио – гей.

– Я в курсе. И что?

– О, этого недостаточно?

– Нет.

Недостаточно? Как это? Я в недоумении.

– Ладно, проехали, – подытоживает Роберт, приняв беспристрастный вид. – С матерью я поговорю, только позже, – он обхватывает меня за шею, – иди ко мне.

* * *

После классного умопомрачительно-восхитительного утреннего секса в постели, а потом еще и в душе мы спускаемся вниз и готовим завтрак. Готовим – громко сказано. Скорее, переводим продукты и валяем дурака.

– Взбивай яйца, Бэйли! Ты слишком много болтаешь, я хочу жрать! – командует Эддингтон, расхаживая по кухне туда-сюда.

– Не могу, когда ты виляешь своей шикарной задницей перед моим носом, – в подтверждение своих слов, шлепаю его по заду.

Он весело смеется и сгребает меня в охапку.

– Маленькая извращенка. Что, хочешь уморить мужчину голодом и трахаться до посинения?

– Угу. – Согласно киваю.

Очумев от моей наглости, Роберт наклоняется и, простонав, тянется к моим губам. Показываю ему язык и начинаю вырываться.

– Нет, не отпущу. – Он стискивает меня сильнее, пытаясь поцеловать, я играючи уворачиваюсь.

Его брови взлетают вверх, на лице удивленное выражение.

– Поцелуй меня, немедленно!

– Вот пристал! – взвизгиваю я, вильнув подбородком. О, как же весело издеваться над ним. – Между прочим, это насилие, Роб!

– Ни хрена, – возражает он. – Ты переспала со мной уже столько раз, что я могу делать с тобой все, что пожелаю.

– Не можешь, пока я не дам согласие!

– Ты отказываешь мне в каком-то поцелуе? Как тебе не стыдно, несносная негодяйка!

Сжав мои ягодицы, он прижимает мои бедра к своим. Чувствую выпирающий бугорок на его ширинке и больше не хочу сопротивляться.

Обнимаю его за шею. Он расплывается в победоносной улыбке и коротко целует меня. Целомудренно, без языка.

И все?

Я разочарованно фыркаю.

– Хочу омлет! – заявляет он и отходит на безопасное расстояние. Хорошо, омлет так омлет! Беру веничек для взбивания.

– А ты что будешь делать, лентяй?

– Лентяй? По-моему, это я все утро «работал», а ты только стонала и заходилась в беспамятстве.

Я краснею и прокручиваю в голове наши утренние бесчинства, а Роберт как ни в чем не бывало подходит к подвесному шкафу и достает оттуда упаковку кофе.

– Чтоб доказать, что я не лентяй, сварю кофе.

Мы улыбаемся друг другу, стоя в разных концах кухни. Он – с видом настоящего калифорнийского парня, я – в его футболке и своих серых трениках. Какая идиллия.

В процессе готовки мы периодически целуемся, заигрываем друг с другом и выглядим как настоящая пара. Когда наши отношения перешли на этот уровень? Еще вчера мы были похожи на лучших друзей, иногда занимающихся сексом, но теперь… все изменилось.

Надолго ли? А может, навсегда?

Стоп, хватит! Прогоняю от себя беспокойство, беру лопатку и выкладываю омлет на тарелку.

Пахнет вкусно.

* * *

В полдень я переодеваюсь в бежевое льняное платье, и мы отправляемся в Мелроуз, где Роб должен встретиться с одним человеком.

«Корвет» резво мчит по шоссе под аккомпанемент глухого гитарного рока.

Певец со специфическим режущим слух вокалом вступает в песню, Роберт прибавляет звук и улыбается.

Что?

Смотрю на него самым невинным взглядом, но не улавливаю причину внезапного задора. К тому же он в солнцезащитных очках, которые, кстати, очень ему идут, и я не вижу его глаз.

«Малышка, я не могу выкинуть тебя из головы,

Малышка, я так сильно искал такую, как ты».

Господи Иисусе, это отрывок из песни, и он всегда будет ассоциироваться у меня с… ох.

Я стремительно розовею, а песня становится все более непристойной.

«О, малышка, ты такая сладкая»…

Вот черт.

– Кто это? – киваю на магнитолу.

– AC/DC с Боном Скоттом.

– А-а-а. – Мне это ни о чем не говорит.

У Роберта звонит сотовый. Он сбавляет звук и отвечает.

– Привет, мам.

Я бледнею. О ужас.

– Хорошо, а ты как? Отец? Майк?

Удивляюсь, с какой легкостью он спрашивает о брате, когда пару дней назад они чуть не поубивали друг друга.