– Случаются дни, когда это сложнее выносить, чем обычно. Хотела бы я быть сильнее, – негромко сказала она.

– Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Я бы ни дня не вытерпела с этими мужчинами. Они тщеславны и самодовольны.

Она улыбнулась:

– Порой ты говоришь такие вещи, что я задаюсь вопросом, откуда ты и кто тебя ко мне послал.

– Богини, полагаю. Арианрод переплела наши судьбы. – Это странно, учитывая, как мы с богиней расстались в последний раз. Надо было просто отдать ей Аарванда.

Гвиневра отложила щетку в сторону.

– Я больше не верю в древних богинь. Они чересчур много раз бросали меня в беде. – Она вытащила из-под ночной рубашки цепочку. На ней висел крест. – Ты в Броселианде слышала про бога христиан? – Я медленно кивнула, а она пожевала нижнюю губу. – Надеюсь, он милосерднее, чем эти жестокие старые женщины. Я больше ни о чем не могу их просить. Они так часто позволяли, чтобы со мной происходили страшные вещи.

Итак, круг замкнулся. В своем стремлении задать человеческим судьбам определенное направление богини перегнули палку и ожидали слишком большой жертвы. Вместо того чтобы просто это принять, Гвиневра обратилась к другой вере. К вере, которая в недалеком будущем приведет к тому, что богини окажутся забыты. Это было бы почти забавно, если бы не было так грустно и если бы в грядущих столетиях христианство не потребовало стольких жертв.

– Если тебя это утешает, то молись тому богу, который тебя защищает, – ответила я. – И попроси его низвергнуть на Моргану гром и молнии. – Я села на ее кровать. – Не понимаю мужчин. Как они могут не видеть, что она всеми ими манипулирует?

– С большинством из них она выросла. Они одна семья, – попыталась объяснить мне Гвиневра.

С Аарвандом она не росла. С ним ее связывало кое-что другое.

– Это не оправдание.

Изольда вернулась с подносом, доверху нагруженным разными вкусностями, и опустила его на кровать.

Гвиневра поблагодарила ее.

– Можешь идти спать, – произнесла она потом. – Дальше я сама справлюсь.

Девушка немного критично покосилась на меня, а затем вновь на свою королеву, однако все-таки ушла, коротко поклонившись.

– Она милая, – сказала я.

Гвиневра налила нам вина.

– Я привезла ее с собой из дома. Иногда мне кажется, что она единственный человек, которому я могу верить при этом дворе.

– А что насчет Ланселота?

Она протянула мне кубок, и я стащила одно пирожное с подноса.

– Я знаю, что он меня любит, но если ему придется выбирать между мной и Артуром, то он выберет Артура. – По ее щеке пробежала слезинка, которую она резким движением смахнула. – Впрочем, об этом я всегда знала. Артур хороший король, вот только у меня не получилось в него влюбиться, хотя, видит бог, я пыталась. И дело не в том, что он наполовину демон. Поверь мне.

– У тебя не получилось в него влюбиться, потому что твое сердце давно принадлежит Ланселоту.

Гвиневра вздохнула:

– Да, с тех пор как мы в первый раз встретились, и я проклинала богинь за то, что они это допустили. Наша жизнь была бы намного проще без этой страсти и желания. – Боль в ее словах стала для меня буквально невыносимой. – Я возненавидела Вивиану. Если бы тогда она не вызвала Ланселота на Авалон, когда я заблудилась в тумане, я бы впервые повстречала его тут, при дворе.

– Но кто бы тогда спас тебя после похищения Мелеагантом? – Для того, что она, невзирая на свою юность, уже пережила, Гвиневра все еще оставалась невероятно сильной.

Ее взгляд помрачнел, и она прижала ладонь к груди.

– Ты думаешь, это судьба, что Вивиана свела меня с Ланселотом? Она знала, что однажды он будет нужен мне?

– Она обладает даром предвидения. Ей видно гораздо больше, чем нам.

– Тогда она наверняка видела и то, что ее сын влюбится в меня. Почему она обрекла его на такое несчастье?

– Возможно… – Я сделала паузу. – Потому что ты предназначена ему.

– Хотела бы я, чтобы это было так. – Гвиневра улыбнулась, но, хотя я ожидала, что эта улыбка будет печальной, королева вновь меня удивила. – В этой жизни мы не принадлежим друг другу, однако во многих других принадлежали, и будут следующие, в которых мы сможем быть вместе. Я уверена. Только благодаря этому мне удается нести и терпеть такую судьбу. Наши души принадлежат друг другу, даже если тела на этот раз не могут.

Прекрасная мысль, и мне бы тоже очень хотелось в нее верить. Эзра сказал, что я никогда не предназначалась ему. Значит, кому-то другому? Была ли я предназначена кому-то во множестве жизней подряд? Правда ли это вообще?

Гвиневра положила свою изящную ладонь на мою руку:

– Каждая душа принадлежит какой-то другой, и мужчину, который принадлежит тебе, ты уже давно нашла, тебе лишь нужно решиться и довериться ему.

Она не озвучила имени Аарванда, но я поняла, что она имела в виду его. Я взглянула на нее широко раскрытыми глазами:

– Он предал меня, – тихо сказала я. – И использовал, и мне кажется, продолжает это делать.

– В некоторых жизнях мы вынуждены совершать поступки, которыми не гордимся, – произнесла она. – Но как нашим душам расти, если им нельзя ошибаться? Не будь так строга к нему и к себе самой. Не выбрасывай на ветер то, что вы можете иметь в этой жизни.

Эме говорила мне что-то похожее про себя и Калеба.

– Ты такая храбрая, – серьезно ответила я. – Я бы тоже хотела такой стать.

Гвиневра хитро мне подмигнула:

– Но так и есть. Аарванд умеет быть очень устрашающим. Ему не нравится, как вокруг тебя увивается Кей. Демоны не любят делиться. Кей представляет для Аарванда большую угрозу.

– Ты знаешь, что Аарванд демон? – спросила я ошарашенно и настороженно одновременно.

– На Авалоне меня обучали феи Вивианы, глупенькая. Конечно же, я узнаю демона – и тем более такого, который так плохо контролирует свои чувства, как он. – Она негромко рассмеялась и вдруг показалась мне намного мудрее, чем я сама. – Вот бы ты была там со мной. Мы бы довели жриц до белого каления. – В словах слышалась тоска. – Я бы с удовольствием осталась там и лучше бы прошла посвящение. Но Мерлин… – Из ее уст имя прозвучало с ненавистью. – … и Вивиана имели на меня собственные планы. – Прикрыв глаза, Гвиневра глубоко вдохнула воздух, просачивающийся в спальню через узкие окна. – Чувствуешь запах весны? Это мое любимое время года. Для многих, кто отправится на битву, эта весна будет последней. Мне не верится, что демоны просто уйдут в изгнание. Я надеюсь и молюсь, чтобы Ланселот вернулся невредимым.

– Расскажи мне о вашей второй встрече, – попросила ее я.

Гвиневра улыбнулась своему воспоминанию.

– Мы не виделись два года. Когда встретились впервые, он не знал моего имени. Мы только поцеловались. Для меня этот поцелуй стал первым, а Ланселот, разумеется, был гораздо опытнее. Я считала, что он забыл меня. Пусть я любила Авалон, но всегда ощущала себя там немного одиноко, а потом он вернулся. На два года старше и еще красивее, чем остался в моей памяти. Я думала, он искал меня и нашел. Думала, он попросит моей руки.