– Лучше забудьте о том, что видели.

Мы пересекли подвесной мост, и перед нами раскинулся холмистый пейзаж с пологими склонами Южной Англии.

– Он демон, – произнесла я так тихо, чтобы Гвиневра, которая ехала чуть впереди, этого не услышала. – Артур знает?

– Разумеется. Он вырос в семье сэра Эктора. Мать Кея его выкормила. Мерлин отдал Артура в ту семью, потому что они были и есть абсолютно верны ему. Им полагалось укрепить демоническую природу Артура. Король должен был гордиться своими корнями.

– Не очень-то им удалось, – сухо обронила я.

Ланселот издал смешок.

– Нет, определенно не удалось, и вам лучше ни с кем это не обсуждать. Происхождение Кея – величайший секрет в королевстве. Может, Артур и ненавидит демонов, однако своего брата он любит. Его он никогда не изгонит.

Я попыталась вспомнить все, что мне известно о Кее. Почему мне раньше не пришло это в голову? У него же столько способностей. Сэр Кей мог девять дней и ночей оставаться под водой, что свидетельствовало о том, что он водный демон, а еще от него якобы исходило необычайное тепло. Я села прямее. Кей умел делать предметы невидимыми. Согласно легендам, эти силы он унаследовал от отца. Он чистокровный демон, а не полукровка, как Артур. Как Кей относился к тому, что брат планировал запереть его народ? Вопрос на вопросе, о которых мне ни с кем нельзя поговорить. Кто из рыцарей в курсе, что Аарванд демон, или он скрывал это от них с помощью своей магии? Мы въехали в небольшой лесок. Как и обещал, Ланселот держался позади. Примерно через полчаса мы добрались до поляны. Ее пересекал ручей, а среди травы и мха росли яркие цветы. Оставив лошадей щипать траву, мы пошли вдоль берега. Ланселот сел на камень и ни на секунду не выпускал королеву из поля зрения. Она взяла меня под локоть и увела из его зоны слышимости.

– Иногда он по-настоящему ужасен.

– Он просто волнуется.

Она вздохнула:

– Знаю, однако все при дворе замечают, как он на меня смотрит.

– Он восхищается своей королевой, разве можно его за это винить?

Сначала она усмехнулась, а потом громко рассмеялась:

– Да, действительно. Здесь потрясающе, не находите? Я бы с радостью чаще бывала на природе, но Моргауза обычно мне запрещает. Если Аарванд согласится, вы, безусловно, сможете поехать на обозе в военный поход. Хотелось бы мне еще раз увидеть родину, – с тоской сказала она.

– Вам стоит попросить об этом Артура.

Она грустно качнула головой:

– С чего бы ему брать меня с собой? Я ему не нужна. У него есть рыцари, с которыми он советуется, и Моргана. Он безгранично ей доверяет.

– Кстати, а сколько сейчас лет Мордреду?

Она пожала плечами:

– Наверное, четырнадцать или уже пятнадцать. Я стараюсь не слишком часто думать о мальчике, но, конечно же, Моргауза такого не допускает. Он – доказательство того, что я виновата в бездетности нашего брака. Артур был так юн, когда умер Утер и он стал королем.

– Вы тогда еще не жили на Авалоне? – аккуратно поинтересовалась я. Там короновали Артура, причем после старинных ритуалов богинь.

– Нет, еще нет, а даже если бы и жила, я была слишком молода. Вивиана ни за что не позволила бы мне участвовать в Дикой охоте и никогда бы не вручила королю в качестве девственной жрицы.

В Дикой охоте мужчина, претендующий на трон Британии, должен загнать оленя, а после этого совокупиться с девственной жрицей Авалона. Этот обычай символизировал связь с землей и древними богинями и на самом деле был по-настоящему варварским.

– Это Вивиана выбрала Моргану? – шокированно спросила я. – Она ведь знала, что они единоутробные брат и сестра.

– Да, знала. Но ее ненависть к Мерлину оказалась несоизмеримо больше. Она хотела разрушить его планы и ради этого использовала всех нас. Ланселота, Артура, меня и в какой-то степени даже Моргану. Хотя та явно страдает от этого меньше всех. Она наслаждается своей властью над королем, а он даже не замечает, как сильно она им манипулирует.

– Значит, его рыцари не вмешиваются?

Гвиневра опять пожала плечами:

– Большинство из них у нее по струнке ходят. Вы же сами видели. Даже Аарванд поддался ее чарам. Только Ланселот ей сопротивляется. – Она бросила на него ласковый взгляд. – Я бы обрадовалась, если бы вы смогли поехать вместе с нашей армией. Вы бы за ним присмотрели. Моргана что-то затевает, и определенно ничего хорошего.

Мы знакомы меньше суток, и тем не менее она доверила мне все это. Насколько же она отчаялась?

– А вы знаете, что именно? – уточнила я, и мне стало не по себе из-за того, что я тоже пользовалась ситуацией, чтобы ее расспросить.

– Нет. Мне известна лишь официальная версия. То есть планы Артура. Они уже изгнали демонов из Британии. Те, кто остался, бежали в Бретань. Им предложили уйти на Керис. Источник, который разделяет наши миры, будет запечатан, когда сквозь него пройдет последний из них. Артур утверждает, что не возьмет меня с собой, потому что хочет защитить, если что-то пойдет не так.

– Как чутко с его стороны. – Гвиневра ни словом не обмолвилась о Камне судьбы. Знала ли она о нем в принципе?

Она улыбнулась в ответ на сарказм в моем голосе.

– Да, не правда ли? Я ведь как нежный цветок. Полная противоположность Моргане. Она, скорее, как сорняк и раз за разом прорастает заново. – Королева прикрыла рот рукой. – Простите, это было гадко, но… я ее ненавижу.

– Здесь не за что извиняться. Она не самая обаятельная персона.

– Нет, совсем нет. Ее тоже воспитала Моргауза. Поэтому они так близки. Утер не пожелал видеть при своем дворе никого из детей Горлуа. Игрэйна отослала дочь к сестре, и Моргауза обучила ее всему, что должна знать ведьма. Что же могу поделать я, обычная смертная? Мерлин стремился помешать Артуру жениться на ведьме. Он выбрал меня, потому что не чувствовал во мне опасности, и внушил эту нелепую мысль моему отцу. Думаю, я ненавижу Мерлина даже больше, чем Моргану. Если бы не он, у нас с Ланселотом, возможно, был бы шанс. – Она вновь взглянула на него, и на этот раз ее глаза наполнились слезами. – Мы уже столько всего преодолели вместе, но иногда у меня появляется ощущение, что самое плохое нам только предстоит. Возможно, я и не обладаю особыми силами, но вижу во снах наше будущее, и оно ужасно. Я буду еще более одинока, чем сейчас. – Голос у нее надломился, и тогда Ланселот неожиданно возник перед нами и заключил ее в объятия.

– Дайте нам пару минут наедине, – попросил он меня.

Я кивнула и направилась на другой конец поляны. А когда оглянулась, он держал ее лицо в ладонях и сцеловывал слезы. Эта нежность оказалась настолько душераздирающей и в то же время кошмарной, что я отвернулась и пошла дальше вдоль берега. Пусть проведут наедине столько времени, сколько им нужно. Рассказывала ли Гвиневра Ланселоту о своих снах? Я бы хотела что-то сделать для них, но было нельзя, и это разбивало мне сердце. Аарванд выставлял Ланселота самовлюбленным нарциссом, который покусился на то, что ему не принадлежало. Как будто Гвиневра – чья-то собственность. Она любила Ланселота, а он любил ее. Зачем Аарванд нарисовал такой лживый образ Ланселота?