Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь твоя очередь, риардайядорец, — сказала Узафа, провернув окровавленный нож в ладони. В единственном глазу не было ничего кроме намерения убить.
Свист стали вспорол воздух. Узафу подкосило, оружие выскользуло из её руки, покатилось по полу. Она привалилась к стене, начала сползать. В шее торчал метательный нож.
До мурашек знакомый звон меча, и ещё двое Оситши осели на пол. Тара. Пришла. Всё-таки пришла.
Взмах меча, Дикш испустил последний вздох.
— Живой? — словно сквозь тягучий воск послышался голос Тары. Её руки начали возиться с замком на кандалах.
— Тара…
Правое запястье освободилось от железных браслетов, Ши едва не упал. Нарис подхватила, закинула руку себе на плечо.
— Можешь идти?
— Могу, — кивнул Ши, не уверенный, что действительно может. Ноги не слушались. Всё тело одеревенело, не желало двигаться.
— Обопрись на меня.
— Рэда… — прошептал Ши. — Она ещё жива.
Алая лужа расползалась под телом охотницы, её дыхание было частым, едва заметным, или, быть может, оно лишь мерещилось. Кровь пузырилась вокруг раны на груди. Лицо лишилось всяких красок.
— Лёгкое пробито. Ей не помочь, — со вздохом сказала Нарис и повела к выходу.
Горечь холодными липкими пальцами стиснула сердце Ши. Он смотрел на охотницу, пока Тара не вывела его в коридор, пытался поверить в произошедшее. Или не верить. Как такое могло случиться? Он подвёл Тару, подвёл Имарда, подвёл Рэду.
Глава 21. Ещё шаг
Честь нашего рода превыше личных желаний и амбиций. Превыше жизни. Ибо на потомков золотой крови возложена божественная миссия вести за собой народ.
— Лоэтрак Ардак Шамрис
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа
Империя Этват, предгорье Дайяринн, город Омакпайя
— Рэда Шамрис ~
Смерть. Она обволакивала Рэду, заглушала голоса, забирала боль, гнев, даже страх. От кончиков пальцев она медленно, тягуче поднималась выше по ногам и рукам, обдавая нежной прохладой. Сердце билось реже, спокойней, оно почти смирилось с тем, что замрёт навсегда.
Темнота, холод и одиночество. Вот что поджидало в конце.
21 таюн 282 года эпохи Лунного Древа (17 лет назад)
Империя Этват, край Дэрдис, город-крепость Свамэваис
— Дедушка, — сквозь слёзы молила Рэда. — Прости!
— Обращайся ко мне как положено. Сколько учить тебя манерам? Ты позоришь наш род, — холодно сказал Лоэтрак Ардак Шамрис.
— Прости… Простите. Я не хотела.
— В яму на пять дней. Уведите её.
Двое гвардейцев молча встали по обе стороны от Рэды. Ардак отвернулся и направился к трону.
— Лучше бы ты умерла вместе со своей матерью-простолюдинкой, — тихо произнёс он, но Рэда услышала.
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
Империя Этват, предгорье Дайяринн, город Омакпайя
«Лучше бы ты умерла». — Эта фраза выжглась в памяти раскалённым железом. Она подтачивала силы, иссушала, делала мир вокруг чуждым. Словно Рэда здесь лишняя. Но эта же фраза заставляла бороться за жизнь, доказывать причастность. Нужность миру.
«Не сдавайся. Двигайся! Ты ещё не сдохла!»
Рэда разомкнула веки. Вокруг клубилась тьма, рассыпающаяся мириадами искр. Медленно сквозь неё начали просачиваться очертания камеры. Мёртвая Узафа. Трупы двух Лезвий Оситши. Тело Дикша со вскрытым животом.
«Прости, Вогэн. — Вина ударила камнем по рёбрам. — Я не смогла спасти твоего сына. Прости. Похоже, я разрушаю всё, за что берусь».
Кандалы пустыми браслетами свисали со стены. Ши в камере не было. Он освободился и убил Оситши?
Решётчатая дверь была открыта.
«Встань. Ты должна встать!»
Охотница зажала рану на груди, приподнялась на локте. Дышать было неимоверно сложно. Едва начавшийся вдох прерывался коротким выдохом. Воздух вливался жидким металлом. Рэда закашлялась кровью. Узафа промахнулась, пробила лёгкое вместо сердца. Хотя, может, она так и хотела. Долгая и мучительная смерть, вместо быстрой.
Рука нащупала стену, зацепилась за камень, вытянула непослушное тело наверх. Окоченевшие ноги с трудом удерживали. Изрезанные босые ступни пронзила острая боль. Словно десятки раскалённых кинжалов втыкали в кости. Шаг. Шаг. Ещё один. Прочь из камеры. Прочь из темницы.
Слишком длинный коридор заканчивался лестницей. Желание отдохнуть перед восхождением было почти непреодолимо. Рэда знала, что если опустится на пол, то уже не сможет встать.
Шаг. Ещё шаг. Ухватиться за поручень. Держаться. Не падать. Двигаться дальше.
Шаг. Ноги подкосились. Рука вцепилась в перила, не давая телу упасть. Всего пять ступенек. Пять неимоверно высоких ступенек.
Дверь была нараспашку. Солнце заливало цветущий яблоневый сад. У входа с перерезанными глотками распластались двое Оситши.
Откуда-то доносились крики и звон мечей. Шаг. Ещё шаг. Камни впивались в стопы раскалёнными углями.
Тело скрутило от приступа кашля. Боль разрывала грудину.
«Помогите! Кто-нибудь! Хоть кто-то…» — мысленно кричала Рэда.
Ноги подкосились. Охотница припала к стволу яблони, сползла по шершавой коре. Густая зелень осоки укутала травянистым ароматом. Земля пленяла, словно пуховая перина поглощала тело, не давая подняться.
Звуки боя давно стихли. Никто не пришёл. Никто не помог.
«Лучше бы ты умерла», — в голове вновь звучал стальной голос Ардака Шамриса.
«Как скажешь, дедушка».
Рэда последний раз взглянула на солнечный свет, обволакивающий салатовую листву и розовые цветки яблони. Теплое прикосновение лучей к коже уже почти не ощущалось. Потяжелевшие веки сомкнулись, погружая в багровый туман.
— Это Шэна? — сквозь гул послышался встревоженный мужской голос.
— Её не должно быть здесь, — ответил другой.
Горячие пальцы коснулись щеки, повернули голову, убрали с лица прилипшие пряди. Рэда разомкнула веки, но увидела лишь расплывчатые силуэты.
— Это её дочь.
Шэна… Имя погибшей двадцать два года назад матери Рэды. Это имя было под запретом в роду Шамрисов. Даже дядя Имард никогда не говорил о Шэне. Неужели незнакомцы её знали. Рэда попыталась вглядеться, различить хоть что-то, но багровая тьма становилась всё гуще.
— Так похожа…
— Идём. Не стоит здесь задерживаться.
Чьи-то требовательные пальцы разжали рот, в него полилась густая обжигающая жидкость. Рэда с трудом сделала глоток, внутри словно что-то сопротивлялось, не хотело принимать отраву. Отраву или противоядие от смерти?
Каждый новый глоток давался легче. Тепло разливалось по венам, прогоняя смерть.
— Смотри-ка, совсем не сопротивляется. Как же, оказывается, много в тебе Тьмы, дочь Шэны.
— Что ты делаешь? — со вздохом спросил человек, находившийся поодаль. Гул стихал, голоса слышались чётче.
— Она не простит нам её смерти, — ответили над ухом.
— Она бы ничего не узнала.
— Не хочу рисковать.
Послышалось шуршание травы. Второй мужчина приблизился. Разглядеть их лица не получалось, перед глазами были лишь расплывчатые силуэты.
— Эта охотница будет путаться у нас под
