– Этот человек – Чеслав?

– Думаю, да. Его похитили так же, как Костю. Иначе тело оставили бы на месте.

Мне стало жутко по-настоящему. Без сомнения, таинственный мститель настигал всех, кто был причастен к гибели Червя, и безжалостно расправлялся с ними. А значит, скоро наступит и наша очередь… Мы быстренько покинули страшный дом и зашагали к электричке. Я старалась вести себя так, будто ничего не произошло, но мое сердце холодело от каждого подозрительного звука. Андрею тоже было не по себе:

– Как ты думаешь, это Леша?

– Больше некому. – Я уселась на спинку лавочки, посмотрела на висевшие над головой часы – до электрички оставалось еще минут пятнадцать. – У него глаза безумца и есть повод для мести – мы погубили его сестру, не говоря уже о Черве. Непонятно только, почему Леша летает. Может быть, к нему перешли силы монстра?

– Возможно. Что будем делать, Зизи?

– Надо спасать Чеслава и Костю, если, конечно, они еще живы, надо обезвредить чокнутого лунатика, надо подумать о собственной безопасности. Но как все это сделать?

– Что, если подключить к расследованию тех, кто занимается этим по долгу службы?

– Костю уже ищут, а Чеслав категорически запретил впутывать в дела лунатиков милицию, прокуратуру и все, какие только есть, спецслужбы. Он считал, что справится со всем сам. И вообще, нам не поверят, а если и поверят, то не сумеют защитить. Нет, Андрей, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Я задумалась, прикидывая различные варианты действий, но конструктивные мысли упорно обходили мою голову стороной. Конечно, можно было попытаться найти Лешу, но, поскольку он знал о нас почти все, а мы о нем – ничего, добром бы такая охота не кончилась.

– Давай уйдем в подполье, отсидимся где-нибудь, пока все не уладится. Пусть время работает на нас.

– А как же Анна? – Круглые глаза Андрея были печальны. – Она не простит мне бегства.

– Живой брат в любом случае лучше мертвого. Постепенно она это осознает. Помнишь Сережку и Петьку – ребят, с которыми мы отдыхали на море? Они живут в небольшом городишке, где у меня полно знакомых. Поскольку Петр Толкачев, ко всем прочим достоинствам, является моим двоюродным братом, он поможет нам продержаться.

– На билеты нужны деньги.

– Из Москвы к ним можно добраться на четырех электричках – всего-то три пересадки и восемь часов езды. Однажды я так путешествовала – нудно, но терпимо. Главное – успеть на поезд в 10.10, тогда все очень удачно состыкуется и не придется нигде задерживаться.

– Следовательно, нам надо продержаться до завтрашнего утра, – подытожил Андрей.

– Лучшее, что мы можем сделать, – сидеть дома и не открывать окна.

Последние слова я договаривала на ходу, направляясь к тормозившей у платформы электричке. И тут мою голову пронзила раскаленная стрела боли. Неожиданно мне захотелось наброситься на Андрея с кулаками, избить его, едва ли не убить… Это было так дико и странно, что я даже остановилась, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

– Зизи! Сейчас двери закроют!

– Иду.

Я запрыгнула в вагон, встала рядом с Андреем. Вспышка необъяснимой ярости прошла, и теперь мне хотелось как можно скорее выбросить из памяти этот неприятный эпизод.

* * *

День прошел бездарно и скучно. Я сложила в рюкзачок самые необходимые вещи, достала из тайника за зеркалом свои скромные сбережения, а потом, завершив сборы, до самого вечера без дела слонялась по квартире. На душе было неспокойно. Отец вернулся домой поздно, закрывшись на кухне, долго секретничал с мамой, и эти тайные переговоры еще больше усилили тревогу.

Около полуночи я закрутила проволокой ручки окна, подперла дверь стулом, легла на кровать и попыталась заснуть. Шорохи, отдаленный собачий лай, скользившие по потолку тени действовали на нервы, не давая расслабиться. Потом я засыпала, просыпалась, видела нехорошие сны – прислуживавших Гекате крошечных ребятишек, Червя с лицом Леши, годовую контрольную по алгебре, и этой вязкой, тяжелой ночи просто не было конца…

Часы показывали только половину восьмого, когда я вышла из спальни, направилась к телефону, собираясь позвонить Андрею и узнать, как он провел эту тревожную ночь.

– Зизи, нам надо поговорить! – Мама вошла в комнату и опустила руку на рычаг телефона.

– Что случилось? – спросила я, холодея от дурных предчувствий.

– За последнее время произошло очень многое. Ты возвращалась домой в два часа ночи, едва не выпала из окна, оказалась втянута в криминальную историю, связанную с похищением детей.

– Последнее – неверно.

– Помолчи, Зизи. Я еще не закончила. Мы с твоим отцом долго думали, как разорвать порочный круг, избавить тебя от дурного влияния этого длинноволосого парня с серьгой в ухе…

– А его сестра винит во всех бедах меня.

– Ее можно понять. – Мама подошла к окну, помолчала. – Для тебя есть две новости – плохая и очень плохая. До школы осталось не так много времени, но это не означает, что его надо терять впустую. Ты сильно отстала по математике, и мы решили, что тебе необходимо позаниматься с репетитором. С одной стороны, это позволит избавиться от «хвостов» по алгебре, а с другой – ты будешь слишком занята, чтобы встречаться с сомнительными личностями. В этом деле нам любезно согласилась помочь ваша завуч Татьяна Эдуардовна. Она очень опытный педагог – требовательный, строгий, прекрасно умеет работать с детьми.

– Это очень плохая новость? – с робкой надеждой спросила я.

– Вчера отец ездил к своему другу, директору одной из подмосковных школ-интернатов. Он вошел в наше положение и согласился принять тебя.

– Но… Я не хочу! Я не буду…

– Тема закрыта для обсуждения, Зизи. Первое занятие с Татьяной Эдуардовной состоится сегодня в полдень, а через неделю ты отправишься в интернат. Что тебе приготовить на завтрак?

Я не ответила – села на краешек журнального столика и погрузилась в глубокие раздумья. Телефон звонил и звонил – долго, надрывно, требовательно, и мне ничего не оставалось, как взять трубку.

– Зизи, что случилось? Все нормально? – встревоженно допытывался Андрей.

– Иногда бывало и лучше.

– Ты встретилась с Лешей?

– Нет, просто разные семейные обстоятельства.

Он пытался понять, что же случилось, тревожился, волновался, а мне было уже все равно – жизнь казалась чудовищно несправедливой и жестокой. Наверное, ту же боль испытывают люди, которых по ложному обвинению бросают в тюрьму.

– Уезжай один, Андрей. Я продиктую тебе адрес.

Андрей начал протестовать, а потом внезапно умолк на полуслове. В трубке послышался приглушенный стон и стук упавшего на пол тела…

– Андрей! Андрей!