основаны. Не конкретно здесь, но в окрестностях города, мест хватает. Дней через десять или чуть более сюда прибудет около трёх сотен колонистов. Весной, с открытием навигации, ожидается ещё двести человек. И да, проблем с топливом у нас нет, мы договорились с иранцами и запустили в работу небольшой нефтеперегонный завод, продукции которого нам хватает за глаза, благо персы оказались людьми вменяемыми.

– То есть ты нас просто ставишь перед фактом? – резюмировал Михаил.

– Как бы да.

На данной фразе поток откровений усох сам собой.

Михаилу со товарищи требовалось переварить сногсшибательную новость, а полковник, бросив на Валентину нечитаемый взгляд, сунул в рот сигарету и вышел на улицу. Разместившись на дальней от летней кухни лавке, Борис выкурил две сигареты, одну из них залпом, в три затяжки, вторую задумчиво, медленно потягивая никотиновый дым через фильтр.

– Давай до бани прогуляемся, Борис Михайлович. – Полковник вздрогнул, он совершенно не слышал Боярова, подошедшего к нему незаметно.

Михайлов прошёл через горнило нескольких, скажем так, военных конфликтов, и всегда держал себя настороже, что неоднократно спасало ему если не шкуру, то жизнь, но то, как двигался Бояров, заставляло серьёзно опасаться его. Судя по досье, бойцом он не был, но глаза и нашёптывающая интуиция твердили обратное.

– Попаримся, домашнего пивка тяпнем. Сам варил.

– Только ли? – иронично усмехнулся полковник.

– Не только, – глядя куда-то вдаль, качнулся с пяток на носки Михаил. – Расскажешь кое-что, о чём умолчал или соврал. Открою секрет, полковник, я чувствую ложь. Недомолвки улавливаю с лёту, и не надо мне ляля про тополя. Согласен, бабам о некоторых вещах знать не стоит, и сразу, чтобы между нами не было недомолвок: между мною и Валентиной ничего нет. Как бы могло быть и да, но нет. Не сложилось, а я не стал настаивать. Второе: форт, пост и прочее ставьте, только не вплотную к нам, и зверьё наше не обижайте. Далее, – полковник поёжился от тяжёлого взгляда, пронзившего его насквозь, – я чувствую, даже знаю, что ты знаешь, отчего человечество полюбило математику с умножением на ноль. Зря ты Аппалачи в рассказе зацепил. Ты проходи, проходи, у нас здесь мужская компания. Антон и Володя тебя не обидят. А скрывать от них правду я не хочу и не буду.

– «Матрицу» смотрели? – снимая одежду, спросил мужиков полковник.

– Нормальный заход. Издали, – гоготнул Антон. – Смотрели.

– Если смотрели, значит, не придётся объяснять один из главных посылов.

– Люди-батарейки? – хмуро поинтересовался Михаил.

– Да. Батарейки, одна из форм энергетического существования. Кроме того, кто-нибудь из вас слышал о самовозгорании людей?

– Приходилось, – покивал за всех Михаил, проходя в парную. – Вспоминая Аппалачи, заокеанские партнёры плотно занимались данной тематикой, так?

– Так, очень плотно, как мы все с вами могли убедиться на собственных шкурах. Самовозгорания, насколько я знаю, исследовали и у нас, но связать их с нейрофизиологией, энергетикой человека и высокочастотными излучениями, возбуждающими высокоэнергетические реакции в клетках и лавинообразный рост температуры, не смогли, в отличие… Там связали, что и как, мне, естественно, не объясняли, да и некому объяснять. Сдохли все. Главное другое, исследователи дошли до практических испытаний и боевого применения. «Партнёрам» удалось удержать секретность, скрыв исследования от всего мира и запустив на орбиту несколько спутников под видом GPS и спутников связи, но только просчитались все. Пресловутый человеческий фактор смешал генералам и тузам в высоких кабинетах все карты. Хрен его знает, что, как и из-за чего произошло, может, кому-нибудь баба не дала, может быть, кому-нибудь кофе на штаны пролили или ногу отдавили – насрать, но кто-то со психа нажал на кнопку и жахнул по Америке, а за ней спутниковая группировка принялась утюжить планету.

Главные шишки в их штабах уцелели и сумели сообразить, что скоро им прилетит ядрёная ответка, сровняв то, что хотя бы на метр выпирает из земли, и принялись обрывать связь, умоляя не добивать: мол, они сами накажут подлецов. В итоге мы имеем то, что имеем. Американцы уничтожили ретранслятор в горах, наши врубили секретные установки РЭБ, превратившие свои и чужие спутники на орбите в мёртвое железо, только поздновато спохватились.

– Интересно, откуда заштатному полковнику, военврачу стала известна секретная информация? – озвучил общий скепсис Антон.

– Родственники в высоких штабах. Кумовство и протекцию ещё никто не отменял. Из-за них, кстати, в своё время мы разбежались с Валентиной. Мои маман, бабуля и сестра были свято уверены, что она мне не пара.

Эрэспэха…

– Кто-кто? – переспросил Антон.

– Разведёнка с прицепом, – пояснил Борис. – Отец и брат предпочли не ввязываться в женские дрязги, прикинувшись ветошью. Когда меня подстрелили, бабы сожрали Валю. Я в то время бревном в госпитале валялся, а когда вышел, её давно след простыл. Отец потом три года глаза от меня прятал, а брат к тому времени уже в Москву перебрался, в академии генерального штаба учился. Назло бабам я так и не женился, мотался по разным командировкам с горячими точками, попутно посылая лесом всех их невест из достойных партий. Впрочем, бог отцу и матери судья, – почти прошептал Борис. – Бабуля до моей выписки не дожила, а родителей не стало в чёртовом марте… Мы так и не помирились…

– А сестра? – неосторожно влез в человеческую душу Антон.

– Майор Горлина, сестра, выжила, а её муж и дети… Мы с Виктором и Татьяной только после апокалипсиса начали общаться, придурки долбаные. Кто бы знал, как жизнь повернётся. У брата тоже жена и сын погибли, а с Татьяниными я не был знаком. Идиот, наверное…

– Давай, Борис Михайлович, не жмись – делись тем, что ещё за душой держишь, да сказать боишься. Чувствую я, что-то ты персонально для меня придержал, – следуя за проснувшейся интуицией, поддел собеседника Михаил.

– Как далеко ты был от входа в пещеру? – замялся полковник, отвернувшись к стене.

– Хм! – удивился Михаил. – Недалеко, в общем, даже свет какой-то видел.

– Дабы больше не заострять внимание и не останавливаться на том, чего не было, поясняю для несведущих: удар с орбиты был невидимым для человеческого глаза. Мы пока ещё неспособны различать излучения высокой интенсивности, находящиеся за спектром восприятия. Радиоволны ты же не видишь, и здесь точно так же. А свет, который ты якобы имел удовольствие наблюдать, – это одно из проявлений начавшихся в организме реакций на то самое излучение, воздействующее на высшую нервную деятельность и биоэнергетику. Специфическими проявлениями воздействия являются жар, ломота в мышцах и суставах, неимоверная духота и прочее, в том числе обманчивые визуальные эффекты. У тебя, кроме света, что-нибудь было?

– Жар. Помню, было такое чувство, будто вся кровь разом к лицу прилила.