Я вспомнила, как нашла повесившегося папу. Весь окоченевший, лицо покрыто пятнами. Тогда мне казалось слабостью хотеть от жизни большего, чем она в состоянии тебе дать. Надо довольствоваться тем, что есть, перебиваться, как можешь, думала я. Когда мы сняли его тело, на шее остался след от веревки. Он напоминал линию затопления во время наводнения, будто море дошло ему до подбородка и он устал держаться на плаву.

Понятия не имела, по каким правилам мы теперь жили. Поэтому однажды засиделась в кают-компании до поздней ночи, делая наживки при свете свечей. Новая фанерная дверь не подходила по размеру к проему и ритмично стучала о косяк каждый раз, когда волна качала корабль.

Я привязывала к крючкам дохлых насекомых и сплетала вместе нитки и куски ткани, чтобы они на вид тоже напоминали насекомых или червей. Нитки заканчивались. Я вспоминала, где можно стащить еще, и тут в кают-компанию заглянул Дэниел.

– Только Абрану не говори, – вполголоса попросила я.

Дэниел глянул на разложенные передо мной крючки и пожал плечами:

– Я и не собирался.

Дэниел сел рядом со мной. В сиянии свечей он выглядел старше и казался далеким. Впадины на его лице стали глубже, углы острее. Высокие скулы почти скрылись под бородой. Растительность на лице частично прятала его изможденный вид – почти, но не совсем. Молчаливый и неподвижный, Дэниел казался гостем из древних времен, о которых я даже не слышала.

– Далеко еще плыть? – спросила я.

– Примерно шестьсот миль на юго-запад.

Я резко втянула в себя воздух. Почти на месте! Думала, буду на седьмом небе от радости, но ощутила лишь непонятный трепет. Будто внутри мотыльки бьются, как о стекло банки.

– Что-то не так? – спросил Дэниел, дотрагиваясь до моей руки кончиками пальцев.

Я поспешно тряхнула головой, будто просыпаясь.

– Все нормально.

Двумя пальцами я зажала дохлую муху, пытаясь насадить ее на крючок. У мухи отвалились крылышки.

– Вот черт! – пробормотала я и тяжело вздохнула.

Весь вечер я думала о Джейкобе. Что он чувствовал после своего бегства? Жалел о нем? Страдал от угрызений совести? Или умер так скоро, что ничего не успел почувствовать? Хотелось поговорить об этом с Дэниелом, но я не знала, с чего начать. Тот жадный огонь, который я ощутила, когда мы с Дэниелом вместе чинили парус, разгорелся еще ярче. Языки пламени взметались все выше.

– То, что ты сказал… – начала я и осеклась. Стиснула зубы и проткнула муху крючком. – Ты говорил, я хочу мести. Я долго надеялась, что Джейкоб ко мне вернется. Ждала, ждала и ждала, а он все не появлялся. Тогда я сказала себе: ему что-то мешает приплыть. – Я подняла взгляд на Дэниела. Глаза жгло от непролитых слез. – Но когда ему что-то помешало сделать то, чего он хочет?

Я представила себя на темном морском дне. Вот я выпускаю вверх морских существ. Когти, клыки, щупальца. Все, что мне так хорошо знакомо. И все они плывут к поверхности.

– Ты этого наверняка не знаешь, – возразил Дэниел и подвинул стул ближе ко мне.

Он не сводил глаз с моего лица.

Спасти Роу – единственная моя цель, в которой я могла признаться. Но что, если в глубине души я хотела снова встретиться с Джейкобом? Вот только зачем – уничтожить его, как он уничтожил меня?

– Будь он сейчас в Долине… – Я умолкла, не договорив.

– Как бы там ни было, Джейкоб – отец твоих дочерей, – произнес Дэниел. Он смотрел на меня так, будто читал мои мысли. – Детям небезразлично, как родители относятся друг к другу.

Я опустила глаза. Дохлая муха дрожала в моих пальцах.

– Ну конечно, «думай о детях», – язвительно пробормотала я.

– Я буду рядом, Майра, – тихо пообещал Дэниел.

– Тебе не под силу заботиться обо всех, – бросила я.

– Это точно. Ты же мне не позволяешь заботиться ни о тебе, ни о Перл.

– Мы в заботе не нуждаемся.

– Нет, нуждаетесь, – возразил Дэниел.

Он не сводил с меня глаз, и я отвела взгляд первой.

На меня будто опустилась неподъемная тяжесть. Казалось, наша судьба в Долине предрешена заранее. Она – будто страница из древней истории, переписать ее нельзя. Возникло странное ощущение, будто за мной сегодняшней наблюдаю я будущая. И эта будущая я что-то шепчет мне на ухо, хочет о чем-то меня предостеречь.

Наконец я обвязала муху проволокой. Провела рукой по шее. Ладонь сразу намокла от пота. Меня охватило смятение. Скорее бы Дэниел ушел! Подпустив его слишком близко, я ступаю на опасный путь. Подпитываю желание, с которым нужно бороться.

– Ценю твою помощь, – сказала я и отвернулась. – Мне работать надо.

Я кашлянула и пристально уставилась на муху.

Ножки стула Дэниела царапнули пол. Он подвинулся ближе. Взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

– Я не помощником твоим стать хочу.

Мы смотрели друг другу в глаза. Меня с ног до головы обдало волной жара. В животе заныло, между грудей выступили капельки пота. Я вспомнила, как втаскивала Дэниела на борт «Птицы». Полуденное солнце припекает свысока, длинные руки и ноги тяжелые. Вот Дэниел очнулся и его темные ресницы затрепетали. Капли воды на коже искрились в солнечных лучах. Даже тогда, охваченная страхом, я ощутила исходившую от Дэниела спокойную уверенность. Откуда она у него только берется?

Дэниел взял мое лицо в ладони, потом провел рукой по шее. Потер прядь моих волос между пальцами. Послышалось легкое, едва слышное потрескивание.

– Ну как ты не понимаешь! Я не могу тебя потерять, – прошептал Дэниел.

В его голосе прозвучало столько нежности, что я сразу размякла, растаяла. Прижалась к Дэниелу, и он поцеловал меня – грубо, жадно. Наши языки сплетались, дыхание смешивалось.

Борода Дэниела царапала мне лицо. Я обхватила его шею. Мышцы двигались и пульсировали под моими ладонями. Сердце билось все быстрее и быстрее – в том же ритме, что и у Дэниела.

Он усадил меня на стул. Запустил руки под мою рубашку и стянул ее с меня. От ощущения его рук на моей коже между ног стало горячо. Я выгнулась ему навстречу и почувствовала животом его эрекцию. Я обхватила рукой затылок Дэниела. Его волосы скользнули между пальцами. Губы Дэниела на моей шее спускались все ниже и ниже.

Острые края его зубов, жесткие волоски на руках. От волос пахнет дымом и морской солью. Массивная, теплая грудь. Вкус его кожи. Мне будто не хватает воздуха. Я растворяюсь, превращаюсь в жидкость.

Пальцы Дэниела скользнули между моих ног, мои бедра сами собой пришли в движение, все мое тело раскрылось. Как только Дэниел вошел в меня, я запрокинула голову и обхватила его за шею. Моя шея – беззащитная, будто рыбье брюхо. Кажется, будто каюта перевернулась вверх ногами. Пламя свечи пляшет в темноте. Дэниел двигается внутри меня. В голове то затуманивается, то проясняется. Я поднимаюсь и поднимаюсь, пока не оказываюсь на самом верху. Я зависаю в воздухе.