даже о благочестивых женщинах, например, Марине и Кире, носивших железные рубашки. По рассказу других писателей, известная св. Мария Египетская оставалась безо всякого крова более 47 лет, живя в дикой пустыне.

Даже в позднейшее время этот род аскетизма сохранился в значительной мере. В сочинениях Евстафия Фессалоникийского, 12-го века, встречаем указания на многочисленных аскетов, живших вне крова, он упоминает о столпниках, о живущих на деревьях, об обитателях пещер и т. д. На Западе, сколько известно, столпничество не привилось: когда один отшельник, по примеру восточных столпников, устроил себе столп близ Трира, то галльские епископы взглянули на это не благосклонно и приказали разрушить столп. Тем не менее жизнь аскетическая в плохих жилищах весьма известна была на Западе. Многие аскеты жили здесь в незащищенных от ветров пещерах, в жалком шалаше из древесных ветвей, в клетушках, сделанных из моха. Впрочем, пещерожители в истории западного монашества встречаются очень редко.

Другие из числа восточных и западных пустынников намеренно устраивали такие чрезвычайно малые, такие узенькие и такие низенькие келии, что они лишали их обитателей всяких удобств жизни. Пример подобной жизни представляет Маркиан Кирский, который в своей самодельной хижинке не мог ни стоять прямо, ни лежать протянувшись. Такие крошечные и узкие жилища положительно было потребностью для замечательнейших аскетов: по крайней мере исторические свидетельства в этом роде не редки. В древнейшее время монахи прей. Пахомия ночной сон имели в коробах, похожих с виду на гробы; подвижник Варадат, описанный Феодоритом, жил в ящике, похожем на клетку, в котором были сделаны дырочки для света.

Публичные зрелища и голос древне-христианской церкви по поводу их

«Театр никогда не может исправлять нравы, а портить их может очень часто. Добро, которое доставляет театр, есть нуль».

Руссо

I

Характеристика древних зрелищ: гладиаторских игр, – театральных представлений, – конских ристалищ. – Связь их с языческим культом.

– Популярность и великолепие зрелищ. – Замечания о зрелищах времени христианских императоров. – Увлечение христиан зрелищами.

Христианство явилось в мир как проповедь о высшей чистоте и святости жизни человеческой, как проповедь об истинной гуманности. Потому оно должно было произнести самый строгий суд над жизнью, нравами и привычками человечества в язычестве. К числу таких предметов, к которым первоначальное христианство отнеслось со всей строгостью, были и зрелища.

Какого рода были эти зрелища и насколько справедливо заслуживали они противодействия со стороны христианства, это покажет краткий очерк древних зрелищ, которые сначала услаждали грубый и развращенный языческий народ, а потом с некоторыми изменениями стали развлекать, к сожалению, и народ христианский в больших городах римской империи.

В империи римской было три главных рода зрелищ: гладиаторские игры, самые возмутительные из всех зрелищ, состоявшие в смертоубийственной борьбе одних борцов с другими; сценические представления в нашем смысле слова: трагические и комические спектакли, оперетки, фокусничество, шутки паяцев, кривлянье акробатов; наконец, конские ристалища или попросту конские скачки.

Гладиаторские игры обязаны своим происхождением Риму. Римляне, всесветные завоеватели, были народом военным. Чтобы приучить римский народ к мужеству, хладнокровно смотреть на пролитие крови, правительство римское выдумало давать перед глазами своих сограждан, так сказать, примерные сражения, но с пролитием действительной крови.

Введены были гладиаторские игры. Для гладиаторских боев употреблялись пленники, преступники, рабы, прогневавшие своих господ, иногда просто лентяи, не желавшие работать и продававшие себя для кровавой сцены.

Случалось даже, что господа, умирая, по духовному завещанию отказывали для игр амфитеатра не только рабов, но и рабынь. Словом, недостатка в жертвах гладиаторских игр у римлян не было. Гладиаторские игры иногда состояли в борьбе людей с какими-нибудь животными: быками, львами и пр., иногда просто из травли зверей. Самым любимым зрелищем было, когда все это соединялось вместе.

Вот картина гладиаторских игр с более выдающимися их подробностями.

Начало кровавого спектакля. Идут жертвы предстоящих игр. Шествие открывают трубачи, за ними следуют жрецы, ведущие жертвенного быка и несущие разного рода орудия. Заскрипела большая решетка арены.

Гладиаторские бои в Риме. Фрески

Приставник, вооруженный жезлом, идет впереди, открывая симметрично устроенную процессию из двадцати пяти пар гладиаторов, которые будут фигурировать в качестве одиночных бойцов, такого же числа самнитов, фракиян и галлов, предназначенных для боя в массе; за ними следуют бойцы верхом на лошадях. Под звуки военного марша они с гордым видом обходят вокруг арены. Их медные шлемы, мечи, щиты, наколенники и кольца блестят и сверкают. Никакая стеснительная одежда не препятствует свободному движению мускулов. Второе отделение составляют мирмиллоны, на шлемах которых виднеются рыбы, – бросатели сетей с трезубцем, секуторы с кривыми ножами, парматы, (мирмиллоны, секуторы, парматы – это особые виды гладиаторов.) вооруженные большими мечами. Наконец, третья и последняя группа внушает отвращение: нагие фигуры, вооруженные крючьями и легкими дротиками, не прикрытые ничем; от них сторонятся гордые гладиаторы, народ осыпает их поруганием. Это – бестиарии, т. е. преступники, приговоренные к смерти, но помилованные для травли. Им – убийцам, подделывателям, разбойникам и ворам, предстоит теперь помериться своими силами с дикими зверями и, таким образом, служить забавой для публики. («Пчела», иллюстр. журнал 1875 г., 33. «Очерки древнеримских нравов».)

Бой начинается. По знаку пристава заиграли трубы. Бойцы восклицают: «Да здравствует император! Идущие на смерть приветствуют тебя!» С проворством тигра и отвагой льва бойцы бросаются друг на друга с поднятыми мечами, прикрываясь выставляемыми вперед щитами, отыскивая промах и слабые стороны противника и пользуясь ими. Раздается стук наносимых ударов, пыль поднимается столбом, взор едва в состоянии следить за быстротой движений гладиаторов. При виде первой крови рев и крики одобрения толпы превращаются в бешество. («Пчела», 34. «Очер, древнерим. нравов»).

Но что значит даже сама битва в сравнении с тем торжественным моментом, когда победитель, сломив своего противника, обращается к зрителям с вопросом: щадить жизнь или убивать, или когда разъяренная толпа, глядя на гладиатора, не совсем охотно вступающего в бой, неистово кричала распорядителю игр: бей, секи, жги его? Это ожесточение, это право распоряжаться жизнью и смертью человека невинного достаточно красноречиво говорят о том, каково было влияние игр на нравственность. Но чтобы лучше судить о них, припомним, что при подобных зрелищах кровь лилась рекой, что когда, во время антрактов, победители были осыпаемы венками, подарками и страстными взглядами дам, («Атлетам, гладиаторам римские дамы приносят в жертву свое сердце, а часто и само тело, вступая с ними в постыдные связи», – говорит современник Тертуллиан. Все, встречающееся в нашей статье, ссылки на Тертуллиана относятся к его трактату «О зрелищах»