— Что у тебя с рукой? — спросил он. — И с физи… с лицом?

Выпрямилась, развернула плечи. Самое время. Пускай начинают понимать:

— Меня ударил террорист. После того, как я его хлестнула плеткой по морде. Рассекла до крови.

Открывачка среагировал быстрее всех:

— Ну ни фига себе.

Воробей присвистнул. Бейсик шагнул вперед и оглядел ее в упор и вверх, от груди до макушки, а затем скользнул взглядом вниз, к тапочкам. Усмехнулся:

— Ну ты даешь, Андреева. Если, конечно, не сочиняешь. А рука?

Она не сочиняла, и в этом была ее сила, абсолютное превосходство над ними. Не опуская гордой головы, грустно вздохнула:

— Руку сломала по-глупому, упала неудачно. Когда цивилы замкнули поле.

Открывачка заржал как-то странно, негромко, без особого веселья. То ли хихикнул, то ли всхлипнул Воробей. Бейсик бросил коротко, угрюмо:

— Заткнитесь.

Вообще, он был сегодня сам на себя не похож, с большим опозданием заметила Катя. Слегка пришибленный, а главное — слишком простой, без обычных своих заморочек, подколок, двусмысленностей. Всего лишь ушастый пацан мелкого роста. Не из тех, кто способен устроить короткое замыкание под учительским столом…

Взглянула на него пристальнее, с нарождающимся подозрением. Да нет, так не бывает. Или?..

— Короче, — сказал Открывачка. — Мы что, зря перлись? Где эта хренова реанимация?

— Правда, Катька, — поддержал Воробей. — Покажи.

Они смотрели на нее снизу вверх. Во всех смыслах.

И самое обидное было то, что насладиться своим превосходством, долгожданным, достигнутым немалой кровью, — никак не получалось. Слишком близко подступило неотложное, требующее от нее немедленных и решительных усилий: нейтрализовать, обезвредить, не пустить их к нему! Зачем он им?.. кто они вообще такие?!

— Говорят вам, туда нельзя, — пробормотала она, чувствуя, что просто отказать в помощи мало, эти трое прорвутся и сами. А затем и окончательно сдала позиции, ударившись в откровенное вранье: — И я не знаю, где он. Я там не была.

— Да ну, — ухмыльнулся Бейсик.

На мгновение он стал прежним, тем, кто знает на порядок больше других и уже сделал из этой информации нужные выводы. Катя поежилась, трогая здоровой рукой переносицу. Накатывало чувство беспомощности, такое знакомое, из якобы навсегда зачеркнутого прошлого, когда то снимаешь очки, то снова надеваешь, но от этого ничего не меняется…

— …Стар-чен-ко. Сергей.

Возможно, разговор за спиной, у регистрационной стойки, звучал и раньше, но Катя услышала его только теперь, зацепившись за внезапное Сережино имя. Пацаны, видимо, тоже: обернулись они, все трое, синхронно с ней. Но в первый момент никто из них не понял, не узнал. И она, Катя, тоже.

Женщина в белом костюме облокотилась на стойку, заглядывая в окошко. Стройные складки шелковых брюк, плавная линия талии, черный завиток над смуглой шеей, выбившийся из гладкой прически. И голос — совершенно потрясающий, низкий с томной хрипотцой, какую так старательно пыталась изображать бедная Марисабель…

— Разумеется, вот мои документы. Виза… подождите… кажется, забыла в отеле, неважно. Я понимаю, что это конфиденциальная информация, но по-человечески прошу вас пойти мне навстречу… Нет, не родственница. Я его учительница. Классный руководитель.

Они потрясенно молчали до тех пор, пока она не обернулась от окошка.

— Ну ни фига себе, — прошептал Открывачка.

А затем выдали хором, словно вышколенные первоклашки:

— Здравствуйте, Ева Николаевна.

Всё время прибывают какие-то новые люди. Странные. Я бы сказала, неприятные.

Миша говорит, иначе нельзя. Разворачивается промышленное производство, и требуется постоянный приток рабочих рук. А откуда их взять? Только из Исходника, причем из твоей страны, а она, как я понимаю, совсем маленькая, правда, папа? И речь уже не идет об авантюристах в хорошем смысле слова, которые составили первую волну разработчиков. Таких там, у тебя, больше не осталось; не будем уточнять, почему. Остались — в плохом. Люмпены. Шпана. Они к нам и едут. В Срезе их уже, наверное, тысячи.

Миша смеется. Советует поменьше вникать в производственный процесс, если мне неприятно. Ничего. Теперь, когда мы, наконец, вместе управляем Срезом, я не побоюсь и не побрезгую вникать во что бы то ни было.

Сегодня мы с ним опять облетали разработки. Они теперь расширились в несколько раз, половина плоскогорья перекопана, испещрена шурфами — правда, сверху их не очень-то видно из-за тезеллитового поля. Я летела не на Драго, на другом драконе, тоже инициированном и незнакомом; было неловко. Но Драго не любит разработок. Когда мы жили в поселке, он вообще старался не смотреть в ту сторону, а после каждого полета над шурфами у него заметно портилось настроение. Не знаю, почему. Когда я пыталась поговорить с ним на эту тему, он каждый раз переводил разговор на детей. Хитрый, знает, что перед этим маневром я не могу устоять.

А дети растут. Коленьке на днях исполнился годик — и вдруг он заговорил, обо всем сразу, иногда его трудно понять, и он повторяет по нескольку раз, чуть ли не по слогам, с досадой: ну мама, ну что же ты?! А Драми всегда его понимает. Когда они вместе гоняют по замку, это нечто. Счастье, если какой-нибудь тезеллитовый подсвечник останется на своем месте. Но замок пока не сожгли, тут достаточно прислуги, чтобы сразу восстанавливать произведенные разрушения. В море оба купаются до одури! Драго своего сына вытаскивает из воды просто: подлетает сверху, спускает лапы и подхватывает маленького под крылья — в такой позе дракончик совершенно беспомощен. С Коленькой куда сложнее…

Я отвлеклась, да? Писала же о разработках. Тут все-таки в основном работают те же люди, что и раньше. Лимиты (ударение на последний слог; Мишино словечко, я его раньше не слышала) пока совсем немного. В основном пришлых направляют на север, в глубь континента, где строятся промышленные предприятия различной специализации. Небольшие, ориентированные только на удовлетворение потребностей населения Среза, то есть, по сути, нашей семьи, обслуги и тех же разработчиков, — но ведь приходится начинать с нуля! Поэтому работы там очень много.

Для руководства Миша нанял специальных людей из Исходника: насколько я знаю, они иностранцы, какая-то промышленно-финансовая группа, не помню названия… ты-то в курсе, ведь международные договоры по Срезу ты подписываешь лично. Миша летал на ревизию несколько раз и, в принципе, остался доволен, а я вообще там не была. Мне само слово не нравится — промышленность. Как Драго — разработки. Я его где-то понимаю: конечно, эти выгрызенные пласты земли страшно уродуют наше побережье. Но для меня разработки — другое. В них вся наша с Мишей любовь. От ее зарождения, в той экспедиции, когда мне было лет пятнадцать… и до самого сегодня.

Сегодня мы с ним спускались в шурф. Я боялась! Еще немножко — и завизжала бы, как ошпаренный дракон, особенно когда сверху прошел какой-то разработчик, оступился, наверное, на краю, и каменное крошево посыпалось прямо на спину, за шиворот! Все-таки они очень смелые, ребята, которые здесь работают. Миша говорит, за всё время разработок в шурфах засыпало двух человек. Одного откопали… другого тоже, но уже на четвертый день…