В последующие годы Штрассер и его команда возродили Adidas в США. Когда они пришли в Adidas, газета Sporting Goods Intelligence оценивала оборот предприятия в 215 миллионов долларов. Спустя два года новые лидеры смогли превзойти этот показатель более чем в два раза и зарегистрировать уже 480 миллионов долларов. А через пять лет после выкупа Sports Inc. оборот Adidas в США достиг 1,6 миллиарда долларов.

Робер Луи-Дрейфус, совершенно верно оценивавший значение этого рынка, во время своего первого года в Adidas провел целых четыре месяца в Портленде. Он легко нашел общий язык с Робом Штрассером и работал бок о бок с Питером Муром над омоложением дизайна. Чтобы подстегнуть креативщиков, они не пропускали ни единого совещания дизайнерской команды. Кроме того, был организован обмен с Херцогенаурахом, чтобы американцы могли вдохновляться традициями предприятия, пока немцы в США знакомятся с современной молодежной культурой. С этой целью правильные до мозга костей немецкие дизайнеры снова и снова ходили на экскурсии в черные кварталы.

Совместная работа давала плоды. Второй проект новой стратегии, последовавший за функциональной линейкой Equipment, инициированной Робом Штрассером три года назад, назывался «Originals»[19]. Как только в моду вошло ретро, Луи-Дрейфус пролистал старые каталоги Adidas и поручил Питеру Муру выбрать оттуда на каждый сезон по паре моделей, которые затем были слегка усовершенствованы и заново выпущены. Некоторые кроссовки этой коллекции скоро оказались на ногах знаменитостей – Мадонна и Клаудия Шиффер любили появляться перед камерой в своих кроссовках «Gazelle». Как утверждал потом Луи-Дрейфус, «эта своевременность оказалась счастливой случайностью». Как бы то ни было, бум на ретро обеспечил взлет показателей объема продаж – и предоставил Adidas время на передышку.

Воодушевленные своими показателями, Роб Штрассер и его последователи в Портленде вскоре стали предъявлять амбициозные требования. Они непрерывно придирались к своим коллегам из Европы и пытались все больше расширить круг своих полномочий. Некоторые из их ходатайств поначалу казались абсолютно справедливыми. К примеру, Роб Штрассер сразу запросил, чтобы Бернд Валер с его Equipment-юнитом перебрался в Портленд. Штрассера и Валера связывала в то время тесная дружба. Баскетбольное подразделение тоже стало подотчетным американцам, полагавшим, что «европейцы все равно не в состоянии отличить баскетбольный мяч от хоккейной шайбы». Питер Мур был назначен креативным директором марки Adidas в мировом масштабе.

Однако другие ходатайства становились причиной постоянных конфликтов. Их суть состояла в том, что американцы стремились к полному контролю над сферой своей деятельности. В конце концов, европейские маркетологи ничего не знали об американском рынке. Кроме того, штатовцы хотели взять в свои руки закупки для своей продукции, а также самим заниматься рекламой.

В пылу борьбы менеджеры из Орегона вели себя не самым приятным образом. Европейские коллеги ничем не могли им угодить, поскольку они, как правило, отвергали разработанную в Европе продукцию. Они настолько сильно уверились в своем превосходстве, что были в шаге от открытого бунта. «Мы задумывались над тем, чтобы просто отключить телефон и больше не принимать звонков из Германии», – вспоминает Питер Мур.

Когда у Роба Штрассера не получалось настоять на своем, на свет показывалась темная сторона его личности – так, к примеру, он называл европейцев и их продукцию попросту «мусор». «Штрассер был феноменом, но он был сумасшедшим, – считает Кристиан Турр. – На обеих сторонах случались нервные срывы». Ссора разгорелась еще больше, когда в июле 1993 года немецкие менеджеры получили тревожное распоряжение. «Служащих Херцогенаураха коротко и сухо оповестили о том, что вся обувная отрасль, включая закупки, а также руководство позиционированием бренда Adidas на мировом рынке переходит в руки наших американских коллег в Портленде (Орегон), – гласила статья в адидасовском журнале Intern. – Последовала взрывная волна различных слухов, сплетен и догадок».

Практически это привело бы к захвату Adidas амиериканским подразделением. На взгляд немецких менеджеров, кроссовки были сердцем и душой предприятия. За последние месяцы им уже пришлось пережить череду болезненных увольнений с подачи Стива Лиггетта. Но передача американцам разработки обуви и международного маркетинга означала конец для Херцогенаураха.

Хотя Луи-Дрейфус быстро отменил свое решение, война не прекратилась. Переломный момент случился на международном торговом совещании компании, состоявшемся в Зонтхофене в Алльгойских Альпах в октябре 1993 года. Руководители Adidas America специально приехали заранее, чтобы обсудить с Луи-Дрейфусом список претензий. Во время этой беседы Роб Штрассер в очередной раз крайне разволновался и почувствовал резкую боль в груди. Обеспокоенные коллеги немедленно вызвали «скорую». Избыточный вес и дурные пищевые привычки привели Штрассера к серьезным проблемам с сердцем всего в 46 лет. Так как зонтхофенская больница специализировалась прежде всего на переломах, Луи-Дрейфус распорядился, чтобы Штрассера через четыре дня вертолетом доставили в лучше оснащенную мюнхенскую больницу.

Брак Роба давно распался. Его жена, бывший специалист по рекламе в Nike Джули Штрассер, осталась в Портленде, когда он отправился в Херцогенаурах, и написала бестселлер о зарождении Nike, ставший богатым источником для супружеских ссор. Несмотря на это, она собрала для него в Портленде команду медиков и поспешила в Мюнхен. Накануне возвращения в США Питер Мур и Мэри МакГолдрик также навестили своего лежавшего в больнице коллегу. Ему, между тем, стало лучше, он планировал свое возвращение домой и обещал сжечь лишние килограммы физическими упражнениями. Однако когда на следующий день в палату зашел Оуэн Клеменс, он увидел Роба Штрассера на полу. Клеменс с трудом перевернул своего тяжелого друга и позвал медсестру, но попытки реанимации провалились. Сердце Роба остановилось.

Вместе с некоторыми менеджерами из Nike сослуживцы Штрассера попрощались со своим соратником в воскресенье 7 ноября. Он был захоронен на кладбище в Манзаните (Орегон), где он любил проводить выходные. Его команда собралась на пляже и спела под руководством Бернда Валера песни группы Eagles «Будь собой» и «Никогда не останавливайся» – это были основные идеи поминальной службы в память Роба Штрассера, состоявшейся на арене Chiles Center Университета Портленда, куда пришли менеджеры Adidas и Nike. Друзья со времен Nike вспоминали Штрассера как человека, «любившего быть в центре внимания», и сравнивали его с генералом Джорджем Паттоном. Adidas был представлен Питером Рдухом, вспоминавшим первые встречи в 1989 году, когда Штрассер впечатлил сотрудников Adidas своим проницательным анализом. Питер Мур и Мэри МакГолдрик говорили о сложных задачах, с которыми Adidas еще предстояло справиться.

Когда некоторое время спустя у американских менеджеров сложилось впечатление, что Джули Штрассер претендует на руководство Adidas America, эмоции снова накалились. За нее стоял менеджер по закупкам Стив Лиггетт, подружившийся со Штрассерами. Эти двое созвали нескольких руководителей и постарались убедить их совместно захватить власть в Adidas. Когда Луи-Дрейфус прибыл в Портленд, чтобы прояснить сложившуюся после смерти Роба Штрассера ситуацию, Стив Лиггетт и его последователи попытались устроить «дворцовый переворот». Луи-Дрейфус вспоминает, что около двадцати американских менеджеров дожидались его в офисе Штрассера – они потребовали дать им контроль над брендом. На Луи-Дрейфуса это не произвело никакого видимого эффекта. Тогда Стив Лиггетт ушел на обед, с которого так и не вернулся. Хотя Луи-Дрейфус утверждал, что Питер Мур не способен «держать в порядке даже свою записную книжку», он, тем не менее, решил доверить дизайнеру руководство дочерней компанией, пока ситуация не стабилизируется.