– Некоторым больше нравится сидеть дома с детьми. По крайней мере, пока дети маленькие. Но есть и другие женщины, им больше по душе работа.

– Значит, ты думаешь, что растить детей и делать все по дому – не работа? – уточнила Бетти, подняв брови.

– Конечно, нет! – вспыхнула Джо, чувствуя, что сестра загоняет ее в ловушку. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду работу вне дома.

– Кто-нибудь из нас знает хоть одну женщину наших с вами лет, у которой нет ни мужа, ни детей? – спросила Стефани.

Джо подумала обо всех девочках, с которыми училась в школе, обо всех умных девушках, с которыми познакомилась в колледже, о редакторе Michigan Daily, в свое время ставшей лауреатом университетской премии года. Она вышла замуж и родила сразу после окончания учебы. Как и Джо, как Линетт и Нони, как почти все знакомые женщины Джо.

– Я не замужем, и детей у меня нет, – сказала Бетти.

– Ну и каково это? – с детским любопытством спросила Стефани. – Ты чувствуешь, словно упускаешь что-то важное? Ты счастлива?

– Счастлива, – лучезарно улыбнулась Бетти. – Хотя я никогда не была замужем, в отличие от многих женщин, с которыми сейчас живу, поэтому сравнивать мне особо и не с чем. Я поступила так, как считала правильным.

«Чушь собачья! – возмутилась про себя Джо, вспоминая прошлые обиды и твердо веря, что Бетти лжет. – Ты забеременела, ты сделала аборт, ты провела в скитаньях много лет, шлялась по рок-концертам и курила травку в свое удовольствие, и только потом попала в свою коммуну. Ты просто плыла по течению, как и я».

– Следующий вопрос, – объявила Бетти. – Брак и материнство отвечают вашим ожиданиям?

Все затихли, лишь огонь потрескивал в камине.

– Иногда бывает скучновато, – наконец призналась Валери Коэн.

– Не иногда, а всегда! – Нони икнула.

– Нельзя сказать, что нас не предупреждали, – бесцветным голосом заметила Арлин. – Бетти Фридан ведь говорила, что это будет скучно.

– Говорила, – кивнула Джуди, – только разве у нас был выбор? Я имею в виду, реальный выбор?

Джо часто размышляла над этим вопросом, когда занималась чем-нибудь особенно нудным и неприятным: вырывала сорняки в саду, загружала и разгружала посудомоечную машину или тщетно пыталась сложить простыни на резинке. Она складывала, дергала или мыла и понимала, что как бы феминистки, Национальная организация женщин и Организация по устранению мужчин ни кричали о скуке и монотонности брака и материнства, они не предлагали способов хоть как-то изменить или упростить жизнь женщин. Единственный выход, который видела Джо, – нанять кого-нибудь (скорее всего, негритянку или латиноамериканку), как делала в свое время ее мать. Сомнительное достижение, честно говоря…

– Я чувствую себя очень виноватой, – тихо проговорила Валери. – Мои родители – иммигранты. Они приехали из Китая вообще без вещей. Сейчас у них химчистка в Бостоне, и обоим приходилось работать по четырнадцать часов в день без выходных, чтобы мы с братом пошли в колледж. – Валери нависла над Нони, нащупывая стоящий перед камином бокал с вином. – Родители и представить себе не могли ту жизнь, которой я живу. Сплошная роскошь, любые удобства. Знаете, у моей мамы даже посудомоечной машины не было…

– И все же… – подтолкнула Бетти.

– И все же, – послушно повторила Валери, глядя в свой бокал. Ее лицо закрывали черные пряди, похожие на птичьи крылья. – Я знаю, что работать в химчистке гораздо труднее и скучнее, но иногда я чувствую себя такой… – Она покачала головой: – Опустошенной. Словно Арнольд и дети только и делают, что берут, берут, берут, и от меня уже ничего не остается. – Она сжала правую руку в кулак и приложила к сердцу.

– Так и есть! – воскликнула Нони, резко сев и расплескав вино. – Именно так и есть!

– А вы не думаете, что мужчины чувствуют то же самое? – У Джуди прорезался нью-йоркский акцент – растянутые гласные, напористое произношение. – Неужели нам всем скучно и муторно?

Джо попыталась устроиться так, чтобы видеть сестру. После нескольких бокалов ее тело казалось восхитительно гибким, а пол в гостиной – уже не таким твердым. Снаружи шел снег, засыпая потемневшие рамы, и стекло дребезжало от ветра, зато в комнате было даже слишком тепло, и воздух полнился ароматами специй и вина, духов и шампуня. Джо чувствовала, как под воздействием снегопада, тесной компании и алкоголя сплетаются воедино ее разрозненные мысли, идеи, которые она отметала, сомнения, над которыми не позволяла себя задумываться.

– Полагаю, мужчины выходят в мир и заполняют возникающую в них пустоту. Ведь их превозносят за выполненную ими работу.

– Им за нее платят, – добавила Нони.

– Они летают, – сказала Арлин, вероятно, думая о муже-пилоте, оставляющем на земле свою семью на десять дней из четырнадцати. – И носят одежду, на которую никто не срыгивает, и едят обеими руками. – Женщина покачала головой: – Представляете? Им не надо резать для всех курицу на мелкие кусочки, велеть пользоваться салфетками или кушать овощи!

– Да уж! – кивнула Нони.

– И они возвращаются, – продолжила Джо, – когда обед уже на столе, ковер вычищен, постель готова, синий костюм, который они просили забрать из чистки, висит в шкафу. И говорят спасибо, может, даже ведут себя так, словно то, что мы делаем, важно. Хотя навряд ли они так считают. – Джо прижала к губам кулак. Джуди, Валери и Бетти смотрели на нее, и Нони, лежавшая с закрытыми глазами, тоже наверняка слушала. – Полагаю, мужчины верят, что так и должно быть. Что они – люди, а мы – не совсем. Разве что на две трети.

– Да пошли они! – выкрикнула Нони, подняв кулак, и напугала Арлин, которая инстинктивно прикрыла сыну уши ладонями, как приходилось делать им всем, стоило Нони выпить больше трех бокалов белого вина. – Давайте устроим забастовку!

– Это я вам организую, – пообещала Бетти.

Джуди предложила устраивать раз в неделю ужины в честь снегопада, на которые можно приводить детей в один дом и кормить; Арлин спросила, не лучше ли оставлять детей дома и отдыхать в свое удовольствие.

– Без детей – отличная идея, – одобрила Нони. – Дэну пойдет на пользу побыть за главного. Пусть узнает, каково мне приходится!

– Я своих детей люблю, – сказала Валери, – но иногда мне хочется…

– Мне тоже, – кивнула Стефани.

– И мне, – хором повторили Джо, Арлин и Джуди.

Трещал огонь, выл ветер, падал снег. Оплывшие свечи мигали и гасли.

К полуночи уснули почти все, дрова в камине прогорели до углей. Джо устроилась на полу между Бетти и Нони. В ночи ее разбудил детский крик и стук ледяной крупы о стекло, потом Стефани села в кресло-качалку и запела колыбельную «Крошка, помолчи». Джо разнежилась и расслабилась настолько, что того и гляди растечется по полу. «Или же я просто пьяна». Вдруг зашуршало одеяло, пахнуло лавандой и сандалом – духи хиппи, подумала она. Лежавшая рядом Бетти зашептала: