Я забрал телефон у нее из рук и отбросил его в сторону.

– Как насчет того, чтобы просто прогуляться? – Я решил, что так ей будет спокойнее и проще остаться неприметной. Хотя сильно в этом сомневался. Я скользнул рукой вверх по ее бедру, под подол короткого хлопкового платья. Оно было белое, с яркой вышивкой по вороту и рукавами длиной три четверти. Она выглядела чертовски прекрасно, закинув загорелые ноги мне на колени и приоткрыв сочные, розовые губы.

Проведя пальцами по ее бедрам, я оттянул ткань платья, оказавшись у нее между ног. Шайло оттолкнула мою руку.

– Не начинай, иначе мы застрянем в этой комнате на весь день.

– Мы можем сотворить кое-что и похуже, чем просто застрять в номере.

Шайло спрыгнула с кровати и с улыбкой протянула мне руку.

– Пойдем прогуляемся, Ковбой.

Девушка надела соломенную шляпу и солнцезащитные очки, и мы отправились в путь, проскользнув мимо охранников в коридоре к лифту, который чудесным образом открылся в тот момент, когда я нажал на кнопку «вниз». Как только двери закрылись, я притянул ее к себе и поцеловал в губы, скользнув руками вниз по спине и обхватив ее зад. Она обвила руки вокруг моей шеи, и мы не разрывали поцелуй, пока двери не открылись. Затем прошли по шикарному вестибюлю и вышли через парадную дверь, держась за руки.

Шайло широко улыбалась, как ребенок рождественским утром. Она любила Лондон. Любила дух города. По ее словам, ей нравились люди, черные такси и красные двухэтажные автобусы.

Мы прошли мимо универмага «Харрэдс» [42], рассматривая его витрины. Дизайнерские платья и обувь, вероятно, стоили дороже моего грузовика. И меня поразило, что Шайло могла позволить себе скупить всю витрину. И все остальное в других модных магазинах, мимо которых мы проходили по Слоун-стрит. Мимо проехал сверкающий красный «Феррари», и Шайло спросила:

– Неужто чей-то папик?

Я рассмеялся. Мужчине за рулем стало не по себе. На вид ему было не меньше пятидесяти, а вот девушке рядом с ним не больше двадцати. Необычная пара. Как раз об этом я и подумал, глядя на наше отражение в автомобиле. Шайло выглядела так, словно принадлежала этому месту. Несмотря на ее обманчиво простой повседневный наряд – ботильоны и маленькое платье, – людей было не одурачить. Было очевидно, что ее вещи – дизайнерские. Как и кожаная сумочка с бахромой, висевшая на плече.

Мы стояли на пешеходном переходе в ожидании зеленого сигнала светофора, как мимо проехал автобус. Что за хрень? Я уставился на транспорт. В отличие от привычных красных, этот был выкрашен в белый, и сбоку красовался рекламный щит с лицом Шайло, рекламирующей тур «Разбитая и сломленная». Ее лицо смотрело на меня прямо с лондонского автобуса.

Она потянула меня за руку, привлекая мое внимание. Я перевел взгляд с автобуса на девушку, стоящую рядом. Шляпа и солнечные очки не скрывали ее, но, вероятно, в них она ощущала себя в безопасности. Менее заметной. Но даже не будь она знаменитой, от нее все равно исходила особая аура. Девушка, вслед которой сворачивали шеи.

– Теперь мы можем перейти дорогу.

Мы пересекли улицу в тишине. Она поведала, что мы попали на Слоун-сквер, что для меня ни черта не значило. Я взглянул на фасады из красного кирпича, окружавшие маленькую зеленую площадь, на проезжающий по ней транспорт, на сияющее солнце и голубое небо, но перед глазами по-прежнему стояло лицо Шайло на рекламном щите. Я чувствовал, что она наблюдает за мной. Сжав мою руку в своей, переключила мое внимание на себя.

– Не пугайся так. Я по-прежнему остаюсь самой собой. Твоей Шайло.

Моей Шайло. Неужели она правда была моей?

– Со мной все в порядке, – фыркнул я. То была ложь, но она не упрекнула меня в этом.

Шайло улыбнулась.

– Хорошо. Не хочу, чтобы это как-то изменило наши отношения. Не хочу, чтобы что-то мешало нам быть самими собой, хорошо? – Она прикусила нижнюю губу, чувствуя нарастающее беспокойство.

Я потянул ее за руку и отвел в сторону, чтобы дать людям пройти, затем наклонился и поцеловал.

– Не волнуйся за меня. Меня не так-то легко напугать.

– Ты непробиваемая сталь.

– Верно, малышка.

Я обнял ее за плечи, и мы продолжили бродить по улицам Лондона. Мимо модных бутиков и магазинчиков, где продавался шоколад ручной работы, витрин с причудливой дизайнерской обувью и шляпами, которые непонятно куда, черт возьми, носить.

Шайло провела нас по улицам Белгравии с большими белыми домами, напоминающими свадебные торты, построенными в прошлом веке, которые выглядели так, словно их привезли сюда вместе с дворецким и прислугой. Затем мы прошли по мощеной аллее, на которой, по ее словам, раньше располагались конюшни.

– Здесь жили лошади. За большим домом. – Она взмахнула рукой, изображая экскурсовода.

Маленькие дома были выкрашены в пастельные тона и украшены цветочными корзинами, висящими у дверей. Чуть раньше я заглянул в витрину агентства по недвижимости и, черт возьми, даже эти крошечные домики стоили миллионы.

– Не представляю, как лошадь может счастливо жить в доме. Где пастбище? Где открытые пространства?

Она пожала плечами.

– Очевидно, это были городские лошади.

Я проверил время на телефоне.

– Нам пора возвращаться.

Шайло кивнула, и мы направились обратно в отель по аллее, вымощенной булыжником, мимо другого конюшенного двора. Из того немногого, что я успел увидеть, Лондон казался прекрасным городом, и, в отличие от Нью-Йорка, здешние таксисты не нагоняли тебя и не сигналили каждые пять минут. И все же я бы ни за какие деньги не смог жить в таком месте. Клаустрофобия по-прежнему овладевала мной в больших городах. И несмотря на зеленые скверы Гайд-парка, огороженные кованым железом, в воздухе витал неприятный и затхлый запах, вдобавок к этому все жили прямо друг на друге.

Когда мы вернулись на главную улицу рядом с отелем, на нас напали три девушки с пакетами для покупок. Одна блондинка и две брюнетки.

– Извините, но можно с вами сфотографироваться? – спросила одна из них с вежливым британским акцентом. На вид девушкам было около двадцати, они были одеты в облегающие платья и солнечные очки. Будь Ридж здесь, ему бы повезло с этими молодыми и симпатичными девушками.

Шайло одарила их улыбкой, но совсем не той, которую дарила мне. Хоть моя девушка и улыбалась широко и ярко, без намека на фальшь, от нее все равно веяло настороженностью.

– Конечно.

Я стоял в стороне, пока Шайло позировала для фотографии с девушками.

– Damage изменила мою жизнь, – сказала блондинка. – У меня тоже был парень-придурок.