Десять пятнадцать. Доезжаем до Кеврона. Кишлак лепится к правому пологому склону. Вдоль дороги – белёный кирпичный забор. Погранзастава. Передние машины притормаживают, останавливаются. Путь перекрыт шлагбаумом. У глухих железных ворот – трое караульных. Бойцы вываливают из фургончика. Толпой топают к часовым. По-русски:

– Открывай!

– По-хорошему просим. Иначе плохо будет…

По-таджикски:

– Рауф, сзади зайди. Не откроет – по голове бей. Автоматы отнимем, шлагбаум поднимем, проедем…

Глушу партизанщину:

– Разойтись! Отставить базар!

Подхожу к старшему из караульных:

– В чем дело, сержант?

– Приказ – не пропускать.

– Мы мирные люди. Едем в Калай-Хумб. На деловую встречу.

– Да хоть на свадьбу. Приказ есть приказ.

– У нас договорённость. С Алёшем Горбатым.

Сержант фыркает:

– А с Мишкой Горбачом не договаривались? Мне они по херу – что горбатые, что меченные… У меня своё начальство.

Говорю:

– Брось, не напрягайся. Вызови командира.

Сержант размышляет. Оценивает ситуацию.

– Михайлов, сходи.

Боец идёт к воротам. Пытаюсь установить контакт:

– Тут вчера вроде как Курская дуга проходила.

Сержант поправляет на плече ремень автомата. Прикидывает, стоит ли отвечать.

– Тоже вроде вас… По договорённости ехали. В гробу я видел такие договоры. Сначала договариваются, потом набалмашь, с дурной головы по нам пальбу открывают. Пришлось объяснить доходчиво. Так что ты мне про уговоры не толкуй…

Жду. В десять двадцать семь из КПП выходит старший лейтенант. Злой и усталый. Хмуро спрашивает:

– Кто такие?

Отвечаю:

– Мирные предприниматели. Из Санговара.

Он слегка кривится. Факт, имеет информацию о Зухуре. Уточняю:

– По торговым делам к Алёшу Горбатому. Договорились заранее.

– К Горбатому? Ну, тады ясно, какие дела.

– Он обещал, что пропустят без проблем.

Старлей усмехается:

– Алёш Горбатый у нас – юный друг пограничника. Его гостям всегда полный хуш омадед. В любой час дня и ночи. Но не сегодня. Сегодня не пропустим.

– Ждёт он, – лукавлю. – Дело горит.

Старлей:

– Коли горит, есть такое предложение. Оставьте оружие на заставе, и вперёд и с песнями в Калай-Хумб. На обратном пути заберёте стволы. Не пропадут. У нас как в лучших гардеробах Парижа. Гарантирую.

Говорю укоризненно:

– Товарищ старший лейтенант, как же без оружия? В гости ведь едем.

– Это верно: в гости без оружия нельзя. И с оружием нельзя.

Зухур выбирается из своего экипажа. Подходит. Важно протягивает руку. Старлей пожимает с видимой неохотой.

– Моя фамилия Хушкадамов, – сообщает Зухур. – Свяжите меня с комендатурой. С Маркеловым.

– Может, лучше сразу со Шляхтиным?

– Это кто?

– Генерал-полковник, командующий пограничными войсками Российской Федерации.

Зухуршо в упор не понимает иронии. Серьёзно:

– Нет, сначала с Маркеловым.

– Послушайте, как бы вам повежливее объяснить… – устало говорит старлей. – Начальник комендатуры – большой человек. Очень большой. С ним запросто поговорить непросто.

Зухур хмурится:

– Слушай ты, старлей… Я Маркелова знал, когда ты ещё у мамки сиську сосал. Работали вместе, в Пянджском районе. Он меня знает. Звони ему.

– Ты мне приказы не отдавай! – отрезает старлей.

Зухур меняет тактику. Доверительно:

– Узнает, что ты не дал нам поговорить, – обидится.

Вижу, старлей колеблется. Факт, думает: а что если этот хрен с горы и впрямь приятель Маркелова?

– Ладно, идите за мной.

Уходят в КПП. Бойцы усаживаются на корточки в кружок посреди дороги. Передают по кругу пакетик с насваем, табаком. Располагаются ждать с комфортом. Трое погранцов у шлагбаума откровенно держат их под наблюдением. Чувствую: готовы в любой миг сорвать автомат с плеча.

Десять сорок пять. Зухур выходит. Рожа мрачная. Следом старлей.

– Наверное, товарищ Маркелов слишком занят сейчас, – говорит Зухур. – Даже вспомнить о нашей прошлой дружбе времени не имеет. Ничего, я не обижаюсь, вспомнит. Послушай, лейтенант, давай договоримся. Ты тоже в обиде не останешься…

– Вопрос решён, – отрезает старлей.

Остаётся стоять у шлагбаума. Контролирует ситуацию. Ворота заставы раскрываются, выползает БМП. Перегораживает дорогу.

– Веришь в приметы? – спрашиваю Зухура.

– Э, глупости.

– Поня-я-я-тно, – говорю. – Беды, значит, не хлебал. А я точно знаю: надо назад.

– Я решения никогда не меняю.

– Тебе справка из ЦК с печатью требуется? Прикинь, какова ситуация. Это ж прямое указание.

Мнётся…

Слышу: по дороге с восточного направления приближается машина. По звуку – легковушка. Выныривает из-за поворота. Бойцы поднимаются на ноги. Отходят на обочину. Следят за приближающимся «газиком».

– Ястреб летит, – говорит сержант.

Потрёпанный «козлик» подлетает к заставе. Последние метры перед шлагбаумом скользит юзом. Лихо пикирует! Но чисто. Застывает в десятке сантиметров от полосатой стрелы. Из кабины выходит высокий мужик в армейской полевой форме без знаков различия. Обут в кроссовки. Военная выправка. Короткая стрижка. Горный загар. Кричит весело:

– Саня, здорово! Держишь границу на замке?

Старлей откликается:

– Привет. А ты всё гуляешь?

– Прогуливаюсь. Дредноут, гляжу, выставил. Заминировал бы лучше дорогу, и все дела…

Мужик обменивается рукопожатием со старлеем. Протягивает краба сержанту. Обходит кружок бойцов. Пожимает руку каждому. Идёт ко мне:

– Сергей.

Называюсь. Мужик задерживает мою ладонь:

– Привет, Даврон! Знаком заочно. Сангак про тебя говорил.

Зухур ревнует, тянет ручонку, спешит представиться:

– Хушкадамов.

Мужик ему в тон:

– Ястребов. Про вас тоже наслышан – в Кургане до сих пор поминают. Весь город на неделю без хлеба оставили…

Зухур пыжится:

– Городские люди. Только о своём брюхе заботятся. А что в горах от голода умирают, им безразлично. Бобо Сангак, слава Богу, не такой. Понимает… Разрешил муки взять, сколько потребно.