Пока галерка свистела, а нижние ряды хлопали и поднимались живой волной, в глубине царской ложи беседовали трое.

– Ну, Георгий, что вы теперь скажете? – спросил своего спутника высокий мужчина в очках.

– Феномен, – коротко буркнул толстяк из Госконцерта. – Исключение.

– Феномен? – поднял брови очкарик. – А вы не находите, что нас банально надули? Мы купились на то, что нет хороших продаж в кассах, и не взяли их в клещи. Следовало жестко ставить условия, и я об этом предупреждал. Сорок концертов они обязаны были отыграть, не меньше…

– Но вы сами боялись финансировать сорок концертов, – огрызнулся Георгий. – А теперь что? Кто нас предупредил, что в шоу примут участие модели Зверева? Кто нас предупредил, что примет участие модельный дом?! Это уже не цирк, а какой-то новогодний огонек!

– Я вас предупреждал, что этот Кушко не так-то прост. – Замминистра мягко отобрал у своей дамы бинокль, навел на сцену. – Он втайне от нас привлек эти силы. Ни с кем не согласовал… Теперь журналисты создадут шумиху, будьте уверены. Можете кусать локти, достояние родины опять свалит за рубеж… Они вам должны ровно двадцать четыре концерта. И улетят всей компанией в Монако.

– Я не виноват, – пожал плечами директор. – Давайте начистоту, а? Мы все немножко прокололись. Я говорил с Марком, он мне поклялся, что его бывшая жена не в состоянии сама продюсировать номер. Когда ему намекнули, что речь идет не об отдельном цирковом трюке… он… одним словом, он посмеялся.

– Теперь ваша русская Дита смеется над нами, – вздохнул очкарик. – Могу спорить, что после сегодняшнего вечера все билеты улетят за двойную цену.

– Красотка, – восхищенно выдохнул замминистра. – Вы только взгляните, что творит…

А взглянуть было на что. Анастасия Арефьева кружила над затихшим залом, одетая лишь в тонкую полосочку стрингов, укутанная в сильные руки Кентавра…

А потом балконы едва не рухнули от аплодисментов.

– Анастасия Порываева?

– Да… я. – Она мгновенно выскочила из полусна, слишком давно никто не называл по фамилии.

Человек скороговоркой представился. Настя узнала его голос – тот самый, индийский божок из второго подъезда «их» управления.

– Мы должны встретиться по поводу того уголовного дела.

– Сережа, очнись! Это насчет тебя! Боже, нам сегодня вечером улетать…

– Нет, общаться я буду только с вами.

Человек из органов по телефону говорить категорически отказался. Сергей галопом помчался вниз, разогрел мотор, они прыгнули, одеваясь на ходу. Настя честно выбежала заранее, кружилась в толпе в условленном месте, но незнакомец в лыжной шапочке все равно подошел незаметно. Тихий, собранный, немногословный.

– Можете передать товарищу Кушко… пусть дальше спит спокойно.

Товарищ, отметила Настя. До сих пор у нас тут есть товарищи?

– Так он со мной приехал. Можно, он тоже подойдет? Вы нашли преступника? Это те наркоши, да? А может, он с вами сам встретится?

– Что ж, позовите его. Но я уполномочен говорить только с вами, – холодно оборвал незнакомец и плотнее надвинул на лоб шапочку. – Возьмите ручку, запишите к себе в блокнот. Нет, сами пишите, вашим почерком чтобы…

– А кто это? – Записанная фамилия показалась Насте невероятно знакомой.

– Но… это же Очень Известный Артист! – шепотом завопил Кентавр, едва Настя показала ему фамилию. – Вот сволочь! А я про него все думаю, вспоминаю.

– Держитесь от этой личности подальше. Если будут поползновения, немедленно сообщите нам, через дежурного, вот по этому номеру, – устало сказал оперативник. – С вашим участием никаких судебных разбирательств не предвидится… Но вам, я думаю, судебные разбирательства ни к чему? Проведена определенная работа, выявлены и подтвердились факты.

– Спа… спасибо. То есть Сергея больше вызывать не будут?

Серега пыхтел рядом, точно первоклассник, наблюдающий за встречей родителей и завуча школы.

– Больше вызывать не будут. Еще есть вопросы? – Следователь как будто чего-то ждал от них обоих.

– Есть вопрос! – отважился Кентавр. – Разбирательства… это конечно здорово. Но ведь девчонки погибли. Вы сказали… что там еще одна могла быть?

– А вы непременно хотите знать ее имя? – быстро переспросил божок.

– Нет, нет… – побледнел Сергей. – Я хотел сказать, что…

– Что эта сволочь уйдет от наказания! – закончила мысль Настя.

– Отчего же? – Следователь хищно приподнял уголки губ. Настя убедилась, что именно этой реакции он от них и ждал. – Вам, наверное, сообщили в милиции, кем является отец погибшей Маргариты Жданович? Да, я говорю о той девушке, у которой нашли много ваших фотографий. Так вот, есть мнение, что родители Маргариты Жданович с большим интересом познакомятся с исполнителями убийства их дочери. Я имею в виду не официальный протокол допроса.

– Тогда Артисту конец. – Сергей закусил губу. – Будь я Ритиным отцом…

– Анастасия, всего хорошего! – перебил человек в шапочке. – Анастасия, вы замечательная артистка! Успехов вам, не болейте!

И растворился в толпе. Раскрыв рот, Настя глядела ему вослед.

– …Я не хотел тебе говорить, – забормотал Сергей. – Вот гнида, в башке не укладывается! Неужели он мог нанять… Очень Известный Артист, он однажды меня на ночь к себе заманивал. Я тогда сбежал, меня потом из клуба турнули. Настя, как странно, что милиция не могла докопаться, пока ты не стала узнавать…

– Убийц никто не искал, пока сверху не надавили. Там что-то сопоставили, я так поняла, были еще случаи. А наркоманов быстро раскололи. – Настя поневоле переняла манеру общения того скрытного оперативника. – Еще сопоставили, кто мог вредить вашей группе. Слушай, ты как государыня-рыбка! Его отмазали от таких обвинений, а ему все мало!

– Мне много, много, много! Если все получится… – Сергей на секунду приобнял ее в дверях. – Если все получится, у меня в Монте-Карло будет для тебя сюрприз!

– А сейчас сюрприз нельзя?

– Нет, сейчас никак, – он хитро развел руками.

А вечером началась суматоха и не прекращалась следующие две недели. Обоим казалось, что время обернулось вихрем цветастого серпантина, время раздробилось, потому что сделать столько за две недели было попросту невозможно. Расселить кучу помощников, подтвердить аренды, встретить грузовики с оборудованием, собрать двадцать человек технического персонала, раз восемь принять участие в пресс-конференциях, а каждый вечер, по два раза, выходить на арену и выкладываться полностью, до упада, до рвоты, до полной потери аппетита…

Но что значат голод и бессонница, если избалованный западный зритель штурмом берет кассы?

– Настенька, привет, мой хороший! Наконец-то я тебя поймала. Это Света, не узнаешь? А мы тут вместе с Лесей за тебя болеем!