Ты это мне предлагаешь? — взорвался Василий. — Ах, ты…

Семина спасла хорошая реакция — кулак Василия просвистел в сантиметре от его подбородка.

— Погоди, Васенька, — крикнул я, хватая своего дружка за руку. — Спокойнее, спокойнее. Здесь дама!

Напоминание о даме подействовало. Вася обмяк, перестал сопеть и устало опустился на камень у костра.

— Все! Заметано! — отрезал он. — Увезу ее с собой. Я сам на ней женюсь! Если, конечно, она согласится. Решено! — Василий швырнул в костер охапку щепок, поморщился от дыма и повторил: — Решено! Не век мне в холостяках ходить! Тридцать пять лет! Судьба! Это даже интересно — жена из Древней Греции! А? В институте сдохнут от зависти!

— Совсем сдурел детина, — прошептал Семин, подозрительно поглядывая на Василия. — Ты же прекрасно знаешь физику, законы сохранения материи во времени еще никто не отменял! Эта девушка весит килограммов пятьдесят, не меньше. Значит, нам в этом веке надо выбросить не меньше пятидесяти килограммов балласта! Ты об этом помнишь? Федор, хоть вы на него подействуйте! Машина ведь неисправна! Осталась последняя попытка! Куда нас занесет — дьяволу неизвестно! Возможно, опять попадем к птеродактилям! Подвергать женщину опасности путешествия во времени! Он с ума сошел!

— Ерунда, — фыркнул Василий. — Я все уже обдумал! Здешний мир для нее опаснее в тысячу раз. Пусть свалимся в мезозой. С милой и в пещере рай! Я уже прикинул, что можно выбросить здесь в качестве балласта. У меня в багажнике килограмма два разных ювелирных украшений с бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочей шелухой. Наш театральный реквизит — костюмы всех эпох и народов — еще пятнадцать килограммов. Ящик с инструментами — шесть килограммов. Наши ружья, три штуки, боезапас, аптечка, запасной генератор, коврики, обшивка с кресел, запасное колесо, кондиционер… Еще какие-нибудь пустяки. Наскребем! Все в море — и поехали! Жизнь человеческая дороже!

— Он рехнулся, — прошептал в отчаянье Семин. — Он оставит нас голыми и затащит куда-нибудь к древним ящерам. Федор, попробуйте его остановить. Ради своей красотки он разломает всю машину!

— Бенедикт, успокойтесь, — сказал я. — Вы человек рассудительный, должны понимать, что ошалевшему от любви Василию возражать опасно. Водитель он опытный, если говорит, что сумеет увезти всех, значит, надеется сбалансировать аппарат и вытащить нас в будущее. Надо доверять товарищам!

— Ну, нет, — в глазах Семина был уже откровенный страх. — Последняя попытка! Дважды мы проваливались в прошлое! Больше я с ним не поеду! Слышишь, Василий? Выбрасывать ничего не нужно. Я остаюсь в этом веке! Найди мне подходящий костюм и давай сюда свои побрякушки. Два килограмма драгоценных камней. Что ж, на первое время мне хватит! Вернетесь за мной на исправном аппарате, если, конечно, сумеете попасть в институт.

И Семин решительно направился к аппарату, хлопнул дверцей и полез в багажник.

— Бенедикт, послушайте! Опомнитесь! Вы все обдумали? — спросил я.

— Обдумал? Конечно, обдумал, — сказал Семин. — Я необдуманных поступков, в отличие от некоторых, не совершаю. Василий Иванович, где у нас тюк С одеждой? Надеюсь, уступите мне один стальной нож и пару банок с тушенкой?

— О чем разговор? — пожал плечами Василий. — Бери, что хочешь! Но, честное слово, зачем тебе здесь оставаться? Для чего такая жертва? Признаться, не ожидал, Прости…

— Ладно. Не будем больше об этом, — величественно произнес Семин. — На исправном аппарате вы меня легко отыщете по радиомаяку, — Семин повесил себе на шею футляр с приемопередатчиком. — Запеленгуете. Да и ваша спутница, я уверен, знает и город, и имя правителя, а следовательно, установить время и мои координаты большого труда не составит. Кстати, почему она у тебя такая молчаливая? Еще не привыкла? Или просто перепугана? Дня через два освоится… Тогда расскажет…

— Все же вы, Бенедикт, не очень приспособлены к местным условиям, — добавил я. — Не лучше ли держаться всем вместе?

— Нет! Я своих решений не меняю! Хватит с меня ваших Мурочек и птерозавров!

Мы с Василием переглянулись, помогли Семину надеть подходящий хитон.

— Под мышками не жмет? — участливо спросил Василий.

— Потерпим, — сморщился Семин, набивая дорожную суму ювелирными ценностями. — Дорогу до города покажи и дай сюда электронный переводчик.

— Прямо на север, — сказал Вася. — До утра потерпи, скиталец. Ночью тебя в город стража не пустит, И ограбить могут на дороге. Самоцветы и золотишко лучше где-нибудь здесь закопай, а с собой возьми самую малость. Сам знаешь, разбойнички…

— Хорошо, — хмуро согласился Семин, — подождем рассвета.

Ночь прошла скверно, если бедную Нею заботливый Василий еще как-то уложил в машине на сиденьях и укрыл меховой накидкой, то мы глаз не сомкнули — сидели у костра, смотрели на звезды, на огонь и уговаривали Семина не дурить и остаться. Василий расписывал ему антисанитарные условия городских улиц, предрекал скорую гибель от рук разбойников или палачей и рисовал картины будущего унылого существования Семина — одну страшнее другой. Правда, концовку своих уговоров Вася сильно подпортил одной неосторожной фразой. Он заявил, очевидно от чистого сердца, что, если уж так случится, в мезозое или там, куда мы попадем на этот раз, нам будет очень не хватать его, Семина, дружеского участия…

Услышав о мезозое, Семин крякнул, сквасился и забормотал что-то о своей невезучести, о происках фортуны… Утром, с первыми лучами солнца, он ушел от нас.

Василий включил машину, и, видимо, удача повернулась к нам лицом — через четыре часа мы добрались до двадцать пятого столетия, там отремонтировали свой агрегат, запаслись энергией и вернулись в свое время.

Конечно, у Василия были крупные неприятности. И ему, и мне пришлось сочинять длинные объяснительные. Подробно докладывать на ученом совете института о случившемся. У Василия даже собирались отобрать права на управление машиной времени, но он уговорил администрацию института с этим повременить. И сам отправился за Семиным в Древнюю Грецию. Конечно, у Неи он предварительно выяснил и название города, в котором собирался поселиться Семин, и приблизительное время: имена царей и правителей, властвовавших в ближайших областях страны.

Семина он отыскал быстро, но из-за некоторой приблизительности определения даты нашего первого посещения страны Василий опоздал почти на три года. И эти три года бедняга Бенедикт вынужден был прожить среди древних греков. Впоследствии Семин признался нам, что уже не рассчитывал когда-либо вернуться в свое родное время. Полагал, что мы в очередной раз провалились в прошлое и уже никогда не вернемся за ним.

Надо отметить, что пребывание среди древних греков сильно повлияло на характер Семина и весь его облик. В институт он вернулся изрядно похудевшим и возмужавшим. Лицо его украсилось несколькими шрамами от рубящего предмета, в волосах прибавилось седины, на коже появился