обучал стрельбе из лука, выделке шкур, умению добывать огонь при помощи кремня, то к концу недели Вася уже не отходил от машины. Развлекать же гостей, и даже саму Мурочку, приходилось уже Семину и мне.

На седьмой день нашей первобытной одиссеи Василий после ужина и прощания с Мурочкой собрал нас в машине.

— Значит, дела такие, — сообщил он. — Кое-что во внутренностях этого катафалка удалось исправить. Можем ехать…

— Наконец-то, — облегченно выдохнул Семин.

— Я не договорил, — сухо продолжил Василий. — Ехать можем, но в неизвестном направлении.

— Что ты этим хочешь сказать, Вася? — удивился я.

— Компас «прошлое — будущее» безнадежно испорчен. Я могу завести машину, могу задать скорость, но где мы окажемся в следующий раз — этого я предсказать не могу.

— Погоди! Ты что — даже не сумеешь определить, в прошлое мы попадем или в будущее?

— Именно! — Василий меланхолично забарабанил пальцами по панели управления. — Даже не могу сказать, как далеко мы прыгнем в ту или другую сторону. С одинаковой вероятностью мы можем попасть и в мезозойскую эру, и к основанию города Рима, и в какой-нибудь сорок седьмой век далекого будущего.

— Ха! Так в чем проблема? Будем прыгать через века, раз, другой, третий, до тех пор, пока не попадем в нашу эпоху или более позднюю. А там отыщем исправный аппарат и вернемся на нем к себе, — сказал Семин. — Ведь, кажется, уже с двадцать третьего века во всех крупных городах Земли были открыты гарантийные мастерские по ремонту машин времени. Верно, Федор?

— Пожалуй, — согласился я. — Что скажешь, Вася, похоже, Бенедикт прав?

— Прав-то, прав, но вы, друзья, забываете, что машина времени — это еще не вечный двигатель. У нас энергии осталось всего на четыре больших перехода.

— Другого же выхода нет, — сказал я. — Заводи!

— Почему нет? — Василий хмыкнул. — Желающие могут остаться с племенем нашей Мурочки.

— Вы мне эти разговорчики, Василий Иванович, оставьте! — встрепенулся Семин. — Это провокация! Дезертирство!

— Мое дело предупредить, — процедил сквозь зубы Вася, включая зажигание.

Первобытный лес за окнами машины покачнулся, задрожал и растаял во тьме.

Василий выжимал из машины все возможное.

Семин опять стал нервничать, хватать то меня, то Василия за руку и шептать:

— Осторожнее, осторожнее на поворотах истории, плавнее, ради всего святого!

— Терпи, профессор, не выпадешь авось, — бормотал Вася, пристально наблюдая за стрелкой расхода энергии. — До исторических времен надо еще добраться! — К Василию, едва он оказался на своем рабочем месте у пульта, вернулась его обычная жизнерадостность и уверенность в завтрашнем дне.

Через два часа по бортовому времени Василий погасил скорость и отключил двигатели. Тьма за окнами понемногу рассеивалась. Из серого тумана стали проступать гигантской толщины стволы деревьев. Возникли совершенно дикие, чудовищные заросли. И в кабину машины времени стали доноситься приглушенные лающие и квакающие звуки, различные взбулькивания, рев.

Семин поежился, завертел головой, затем покосился на Василия и убежденно провозгласил:

— Опять куда-то в доисторические времена заехали.

— Да, это вам не двадцать первый век, — не теряя бодрости в голосе подтвердил Вася. — Опять в прошлое провалились.

В это мгновение за окном среди буро-зеленых мохнатых зарослей зашевелилась голова гигантской змеи.

— На питона по размерам смахивает, — сказал я, — а то и покрупнее будет.

— Что, Васек, может, сбегаешь — познакомишься? — съехидничал Семин.

— Бенедикт, — одернул я его, — спокойнее, не нагнетай атмосферу!

Василий не удостоил Семина ответом, а вновь полез отверткой в панель управления.

После второго прыжка во времени мы очутились у подножия какого-то сильнодействующего вулкана.

Сотрясалась почва, сыпались камни, пепел, по склонам горы сползали лавовые потоки, вокруг грохотало. Пейзажи были такие, что я в первые мгновения решил было, что нас занесло уже на другую планету или в такую древнюю эпоху Земли, о которой и подумать-то страшно.

Теперь уже было не до шуток и Василию, и нам.

И Семин, и я начинали всерьез сожалеть, что не остались с Мурочкой и ее племенем.

— Скорее, Вася! — не выдержал я. — Жми на педали, пока нас здесь камушками не засыпало! Разбираться с аппаратом потом будешь! Жми!

Василий, конечно, и сам оценил обстановку и долго уговаривать себя не заставил. Уже не пытаясь что-либо отладить в двигателях, запустил машину на полный ход.

Это было наше самое мучительное путешествие. Три долгих, бесконечных часа мы боялись смотреть друг на друга. У каждого в голове болталась одна мысль: «Если опять прыжок в прошлое, то уже не выбраться. Энергия кончается… Остается последняя попытка…»

Вокруг плескалось теплое, спокойное море. Сочное, голубое небо было ослепительно чисто. Солнце стояло сравнительно высоко. Лучи его быстро нагрели корпус машины, и в кабине повысилась температура.

Василий щелкнул анализатором и вывел на экран данные по составу атмосферы. Состав был обычный. И мы с Семиным сразу повеселели, на этот раз машина сделала весьма ощутимый прыжок в будущее.

— Судя по погоде и по высоте светила, мы где-то в южных широтах, — сказал Семин, извлекая из футляра бинокль. — Надо бы определиться!

— Надо бы, — устало согласился Василий. — Может, подскажете, как это сделать?

Василий включил приемопередатчик, покрутил ручку настройки. В эфире было пусто.

— Выходит, до времени изобретения радио мы еще не добрались, — с грустью прошептал я. — Вечером по звездам определим наши координаты точнее.

— Смотрите, дельфины! — прервал меня Семин, осматривая в бинокль горизонт. — Птицы летят. По-моему, на Северо-Западе есть какая-то земля.

Василий взял у Семина бинокль и, осмотрев море в указанном направлении, согласился:

— Да, чайки кружат в той стороне. Соображаешь, профессор. Молодец! — похвалил он Семина и добавил: — Что ж, наш агрегат в воде плавает не хуже дельфина. Поехали!

Заработали пространственные двигатели. И машина времени, превратившись в обычный автомобиль-амфибию, быстро поплыла на Северо-Запад. Часа через три показалась суша, выглядела она не особенно привлекательно: рыжие, черные, темно-серые граниты, нагромождения камней и скал. Растительность на берегу довольно чахлая — ни одного деревца, все больше пожелтевшая от зноя трава и заросли темно-зеленых и бурых кустарников.

Василий выбрал поукромнее бухточку среди скал и причалил к узкой полоске желтого песка.

— Шикарный пляж! — излишне радостно, стремясь подбодрить спутников, заметил я. — Сейчас накупаемся, разведем костерчик, позагораем!

— Не спеши, Федор! — одернул меня Семин. — Еще неясно, где мы? В воде могут быть акулы, крокодилы, ядовитые змеи. Осторожность прежде всего! Здесь, наверняка, полно хищников!

Василий загнал машину в расщелину между скал.

— В тени-то лучше, — пояснил он, — корпус меньше нагревается. И от посторонних глаз все же хоть какое-то укрытие. Вы, мужики, хозяйничайте, рыбки половите, плавник для костра наберите, но огонь пока не разводить! А я пойду осмотрю окрестности.

— Само собой,