— А я тебя!

— Молодёжь, — обратилась к ним акушерка. — Мне заканчивать свою работу надо.

Она бесцеремонно оторвала малыша от груди Алины и от пальца Кирилла.

— Сейчас заверну, — и можете с ним понянчиться, пока мамой буду заниматься.

Спустя три минуты она подала Кириллу завернутого в лёгкую простынку малыша. Получая эту драгоценность на руки, мужчина боялся даже на него дышать. Рассматривая сына, отметил его сосредоточенный вид и продолжающие двигаться в мнимом сосании губы.

«Красавец! Ну, здравствуй, друг! Я рад, что ты снова с нами».

Маленький Сережка открыл глаза и снова внимательно посмотрел на отца. А глаза у него были… зелёные. Кирилл улыбнулся ласково и нежно. С минуту они изучающе разглядывали друг друга, а затем губы малыша растянулись в улыбке.

— Алин! — заглянув в зал, позвал он тихонько. — У него глаза зелёные! Представляешь? А ещё он улыбается.

Акушерка, возившаяся у Алины, фыркнула.

— Сейчас это ещё неосознанный рефлекс.

— А у нас осознанный! — обиделся за сына Кирилл.

Женщина снова фыркнула. Сережка, не открывая глаз от отца, снова перестав причмокивать, улыбнулся.

А ещё через три часа Алина и Кирилл выражая согласие стать мужем и женой, сказали друг другу и представителям власти «да».

Эпилог

— Зинуя! Плюфку пеки! — потребовал двухлетний малыш, сидя на стуле в кухне «берлоги» Кирилла и радостно болтая ногами.

— Плюшку испечь? — уточнила Зинаида, кухарка в Московской квартире Кирилла и Алины.

Черноволосый, смуглый, как и Кирилл, зеленоглазый малыш, хитро улыбнувшись, показал старушке два пальца.

— Две плюшки испечь?

Малыш, радостно заулыбавшись, кивнул.

— А кашу будешь? — спросила Наталья Антоновна, входя в кухню. — Кашу надо кушать, будешь большой, как папа.

— Маную, — тут же отреагировала кроха.

— Манную, — заумилялась Зинуля. — А Кирюша вот манную не любил.

— Лублу! — сказал карапуз упрямо.

— Что ты любишь? — спросил Кирилл, входя в кухню.

— Папа! — и Сережка, быстро развернувшись, сполз со стула. — Папа! Маную кафу лублу, папу лублу, маму лублу…

Кирилл, подхватив малыша на руки подбросил того вверх. Заливистый смех разнесся по кухне.

— Как ты себя вел? — спросил мужчина сына, целуя того в пухлые щеки.

Кроха доверчиво положил голову на плечо отцу и вздохнул.

— Я чафку лазбил.

— Какую? — улыбаясь, уточнил отец.

Малыш вздохнул.

— Мамыну.

— Любимую? — всё также с улыбкой спросил Кирилл.

— Да, — вздыхая, подтвердил тот.

— Что тут у нас случилось? — спросила Алина, входя в кухню.

— Мама! — закричал Сережка и тут же потянулся к Алине.

— Что ты, мой хороший? — с нежностью в голосе спросила она, забирая сына у мужа.

— Ты меня лубыш? — тут же спросил малыш.

Алина и Кирилл, пряча улыбки, переглянулись.

— А что случилось, сынок? — не сдавалась женщина.

— Лубыш? — настойчиво переспросила кроха, беря маму за лицо и заглядывая в глаза.

— Люблю! — засмеялась она.

Сережка, хитро улыбнувшись отцу, произнес.

— Папа чафку твою лазбил, лубымую…

По кухне разнесся хохот всех присутствующих.

Конец