Кэти уставилась в тазик с мыльной водой, вновь задаваясь вопросом, уж не хочет ли Брок тем самым поставить ее в известность, что выходит из игры.

— Не думаю, — сказал Брок, вытирая последнюю тарелку посудным полотенцем, — что эти люди станут наезжать на вас раньше, чем примут окончательное решение относительно того, как быть со мной. Возможно, я ошибаюсь, но у меня складывается именно такое впечатление. Они делали перерыв раза два в ходе дознания и звонили в Лондон, чтобы уточнить ваш статус. Ведь формально вы все еще числитесь в полиции, а это до некоторой степени лишает их свободы маневра. Ну а теперь все выглядит так, будто вы были правы насчет того, что Петроу убили. И это их смущает и раздражает. Они вам этого не простят.

Брок собрал тарелки и понес их к буфету.

— Так, посмотрим, где ваш ящик… Вы ведь «Эрик», не так ли?

— Как, скажите на милость, вы об этом узнали? — спросила Кэти, с удивлением на него посмотрев.

— Джилл мне сказала. Очень милая девушка. И Патрик тоже очень приятный парень. Вам повезло, что у вас такие хорошие соседи.

— Когда же вы успели с ними познакомиться?

— Около четырех утра. Я проснулся с ужасной головной болью и отправился разыскивать аспирин. Джилл и Патрик сидели здесь, на кухне. Они и оказали мне необходимую помощь.

— Они находились здесь в такое время?

— Ну… Джилл только что вернулась с какой-то там дискотеки. Предложила и мне пойти туда на следующей неделе, но я вынужден был поставить ее в известность, что буду в это время в Риме. Они с Патриком мне сказали, что беспокоятся за вас.

Кэти недоверчиво покачала головой и перевела разговор на более актуальную для нее тему.

— Значит, вы полагаете, что меня на некоторое время оставят… хм… в покое?

— Да. Этим людям спешить незачем. Думаю, вам надо вести себя очень тихо и не высовываться. Не делайте ничего такого, что могло бы привлечь к вам внимание. И никому не доверяйте. — Его слова напомнили ей давнишние рекомендации Таннера. — С другой стороны, если вы знаете способ, как наводить справки — какими-нибудь окольными путями, не внушающими подозрения, — это было бы здорово, поскольку всегда полезно знать, что происходит.

— Вы мне до сих пор не сказали, что произошло с Рози, — сказала она.

Брок нахмурился и опустил голову.

— Мне нужно глотнуть свежего воздуха. Здесь есть где прогуляться?

Они надели пальто, пересекли шоссе перед домом и двинулись по аллее, которая вела к берегу речки, протекавшей через центр Кроубриджа. Вдоль берега шла тропинка, достаточно широкая, чтобы они могли идти бок о бок. Они побрели по ней, поглядывая на мчавшийся мимо ивовых куп и зарослей боярышника взвихренный быстрым течением водный поток.

— Бедная Рози, — наконец произнес Брок.

— Таннер сказал, что мы несем ответственность за ее смерть.

— Возможно, он прав. Еще хуже то, что я был там, но не смог этого предотвратить. Черт! Я даже не знаю толком, что произошло. Вначале я ощутил, как в мое тело вошла первая игла, а следующее, что я помню, — это то, как я пытался высвободить ноги из-под ее тела. Между этими двумя событиями прошло двадцать минут. Я не могу осуждать тех, кто меня допрашивал, за то, что они отнеслись к моим словам скептически. Я и сам бы в это не поверил, если бы свидетель поведал мне такую историю.

— Но вы уже отключались раньше при сходных обстоятельствах. И Бимиш-Невилл может это подтвердить.

— Может. И задаюсь вопросом, сделал ли он это.

— В любом случае, если бы вы оставались в сознании, с вами бы поступили как с Рози. Как, кстати, убийца все это проделал?

— Лечебные кабинеты соединены между собой внутренними дверями. Должно быть, убийца находился в одной из сопредельных комнат и ждал, когда Бимиш-Невилл выйдет. Потом он ворвался в кабинет акупунктуры, перерезал Рози горло, запер дверь в коридор и выключил свет. Затем вернулся в сопредельную комнату, снял защитное облачение — крови было очень много, и он наверняка в ней перемазался, — связал его в узел, взял под мышку и вышел в коридор.

— Преступление дерзкое и сопряженное с риском. Вероятно, убийца — кто-то из обитателей клиники. Тот, кто знает внутренний распорядок. Господи, чем больше думаешь об этом деле, тем сложнее оно кажется. — Кэти покачала головой. — Непонятно только, зачем ее вообще нужно было убивать.

— Убийца знал, что она должна рассказать мне нечто важное. Такое, ради чего стоило рискнуть.

— Кто знал о том, что она должна была с вами разговаривать?

— Так сразу и не угадаешь… Грейс Кэррингтон точно знала, а кто еще, не могу сказать. Но Рози вполне могла сообщить об этом своему жениху. Возможно, даже Лауре Бимиш-Невилл.

— Они не могли знать о том, что вы отключитесь. И не могли знать, когда Бимиш-Невилл выйдет из комнаты. Но нельзя сказать, чтобы никто об этом не знал, не так ли? Существует все-таки один человек, который знал и о том, и о другом. Это сам Бимиш-Невилл.

— Верно. Кстати, это он перенес мой сеанс на более раннее время. Опять же странно, что он ушел, зная о том, что я потерял сознание. Но я не сомневаюсь, что он дал детальный отчет следствию обо всех своих передвижениях после того, как вышел из кабинета.

— Такой же детальный отчет он дал и в первый раз. И все это ложь. Но наверняка есть свидетели, которые готовы подтвердить его слова. Они ведь видели, как он выходил из кабинета. Но они ничего не знают о том, что он сделал до того, когда находился наедине с Рози и…

— И с одним незадачливым детективом, работавшим под прикрытием, — произнес Брок с горечью в голосе.

Позже, когда они отправились вдоль берега реки в обратный путь, Кэти спросила:

— Как поживает ваш доклад, который вы готовите для конференции? Вы уже его закончили?

— Почти. Но сейчас он представляется мне легковесным. Если бы это была действительно стоящая работа, она бы помогла мне разрешить и эту проблему.

— Если не ошибаюсь, ваш доклад посвящен серийным убийцам?

— Той невидимой нити, — ответил Брок без особого энтузиазма, — которая соединяет все действия серийного убийцы. Последние несколько дней у меня было достаточно времени, чтобы поразмышлять на эту тему. Одно плохо: эту связь гораздо легче обнаружить в ретроспективе.

Броку не терпелось вернуться домой в Лондон. Кэти это видела и могла понять. Тем не менее перспектива оказаться в затруднительном положении без поддержки или какого-либо плана на будущее ее не прельщала. Как бы то ни было, но во второй половине дня она прошла несколько кварталов, сопровождая Брока, который направлялся к служебному гаражу дивизиона, где стояла его машина. Дождь лил косыми струями, когда они распрощались на углу улицы и пожелали друг другу удачи.

Вечером Кэти встретила в кухне Патрика.

— Полагаю, — заявила она, — что мне пришло время отведать вашего «ржавого гвоздя».