— Дверь в ванную комнату первая справа по коридору. — Она задернула шторы, достала чистое полотенце и вышла, оставив Брока в одиночестве.

Кэти отправилась в маленький супермаркет, находившийся в двух кварталах от ее жилища, и купила немного мяса и овощей, а на обратном пути заглянула в газетный киоск, где пролистала несколько журналов. Она не спешила — хотела дать Броку возможность освоиться с ситуацией. Когда она наконец приоткрыла дверь и заглянула в комнату, там было темно и тихо. Подойдя на цыпочках к кровати, она посмотрела на лежавшее на ней неподвижное тело, накрытое пледом, взяла из шкафа свитер и спустилась в кухню.

Около восьми вечера она поджарила пару бифштексов с луком и картофелем и поднялась к себе в комнату, чтобы разбудить Брока. Однако он оказался до такой степени нечувствительным к ее прикосновениям, что она решила больше его не тревожить. Пройдя по коридору, она постучала в дверь к Патрику, чтобы предложить ему поужинать с ней, но его не оказалось дома.

К одиннадцати часам она стала сникать. Вернувшись в комнату, она приготовила себе место для ночлега в кресле и часа два ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть, но в кресле ей было неудобно, и сон все не шел, хотя она очень устала, а глаза у нее слипались. Все это время Брок, лежавший на кровати, не издал ни единого звука и не пошевелил даже пальцем. Около часу ночи она поднялась с кресла и снова отправилась на кухню, прихватив с собой книгу в бумажной обложке и накинув на плечи старое постельное покрывало. На кухне она застала Патрика, занятого приготовлением кофе.

— Еще раз здравствуйте! — воскликнул он, расплываясь в улыбке.

— Привет. Только что вернулись с работы?

— В определенном смысле. А как ваши дела? Дождались-таки звонка?

— Да, мне наконец позвонили… Теперь у меня в комнате спит один человек, а вот я никак не могу заснуть.

Патрик задумался.

— Вы можете воспользоваться комнатой Мервина — там, на чердаке. Он поехал навестить родителей, и его пару дней не будет.

— Мервин — это «Сильвестр», не так ли? Какой-то он странный.

— Если разобраться, ничего странного в нем нет. Просто у него много личных проблем. Ведь он калека, как вы, наверное, заметили. И вследствие этого человек излишне чувствительный. Мы все, хотя и по-разному, стараемся ему помочь.

Кэти стало интересно, о какой помощи идет речь.

— Выходит, в доме двадцать три действует благотворительный комитет?

Патрик ухмыльнулся, но развивать эту тему не стал.

— Я не могу воспользоваться его комнатой, не спросив предварительно у него разрешения.

— Он бы не стал возражать. Кстати, у меня есть ключ. Мы все оставляем запасные ключи у кого-нибудь из соседей. То есть все, кроме вас.

Кэти постепенно стала понимать, сколь тесные отношения связывают членов этой маленькой общины. Прежде она не имела об этом ни малейшего представления.

— На Доминика, сами понимаете, рассчитывать не приходится.

— А кто это — Доминик?

— Хозяин дома, разумеется. — Ее неосведомленность, похоже, его изумила.

— Ах да. Помнится, я как-то раз с ним встречалась. — Кэти устало вздохнула.

— Знаете что? Я совершенно уверен, что Мервин будет очень огорчен, если узнает, что вы не захотели воспользоваться его комнатой.

Кэти кивнула. Она уже не была столь уверена в своих прежних суждениях относительно того, что достойно и пристойно, а что — нет. Обдумав все это, она последовала за Патриком на чердак и рухнула без сил в постель Мервина.

Брок проснулся на следующее утро в одиннадцать часов. Его «минут десять» продолжались двадцать часов. Пока он принимал ванну и брился, Кэти поджарила им обоим яичницу с беконом, которую они ели у нее в комнате, усевшись на стулья перед электрокамином и поставив тарелки себе на колени. Утром Брок был уже больше похож на себя прежнего. Он похвалил поданную ему пищу и, глядя в окно, попытался определить, где находится дом, в котором снимала квартиру Кэти. Однако пустопорожний, в общем, разговор, который завел Брок, довольно скоро стал раздражать Кэти. Казалось, он отказывался думать о том, что произошло. Наконец мысль, которую она все это время подавляла, возобладала в ее сознании, и она не смогла больше скрывать перед самой собой печальную истину.

Он сдался. И больше ничего не хочет знать об этом деле. Теперь ему на все наплевать.

Раньше она намеревалась предоставить ему возможность начать разговор, но теперь решила первая затронуть волновавшую ее тему.

— Хотите пролистать газеты? Я сохранила все, начиная с утреннего выпуска вторника, где впервые упоминается об этой истории.

— Что пишут?

— Ничего особенного. Об арестах не сообщают. Версий происшедшего не излагают. Пишут, что идет расследование, что многие пациенты из клиники уехали. Публикуют выжимки из старых материалов по делу Петроу. Напечатали интервью с родителями Рози Дугган.

Брок нахмурился, когда она упомянула Рози, но промолчал. Кэти нарушила молчание, сообщив о том, что более всего ее мучило:

— Я подписала заявление, Брок.

Он насухо вытер тарелку кусочком хлеба и, прежде чем прокомментировать ее слова, некоторое время задумчиво его жевал.

— Знаю. Таннер мне его показывал. У вас не было выбора. — Он протянул руку и взял кружку с чаем.

— Вы так думаете? Между прочим, не я рассказала ему все эти подробности. Он меня вообще ни о чем не спрашивал.

— Ну, я ему тоже ничего не рассказывал, если это то, что вас беспокоит.

— Но… — Она в изумлении на него посмотрела.

Брок глотнул чаю, после чего аккуратно поставил кружку на поднос.

— Он уже обо всем знал. — Брок откинулся на спинку стула и расправил плечи. — Боюсь, я здорово недооценил серьезность положения, Кэти. Впредь постараюсь такого не допускать. Единственное, что есть во всем этом положительного, — тут он медленно покрутил головой, — это то, что мне, похоже, вылечили больное плечо.

— Впрочем, есть и еще один положительный аспект, — сказал Брок чуть позже, когда они мыли на кухне тарелки. — Они опасаются дискредитировать меня, пока я официально считаюсь одним из ведущих криминалистов и представляю нашу страну на международной конференции. Они считают, что с этим нужно подождать, пока я вернусь.

— Значит, вы по-прежнему едете в Рим?

— Должен. У меня уже и авиабилеты на субботу заказаны. Кстати, какой сегодня день? Совершенно вылетело из головы.

— Четверг.

— Из этого следует, что завтра Страстная пятница? Так, что ли?

— Вроде того. Я и забыла, что скоро Пасха. А когда вы вернетесь?

— Желательно, чтобы эта дата оставалась открытой. Официальные мероприятия заканчиваются в следующую пятницу, но я полагаю, что, если мой доклад понравится, итальянские коллеги, возможно, предложат мне погостить у них еще какое-то время. Я ведь не до конца использовал свой отпуск и могу находиться в Италии вплоть до середины апреля.