Кэи по-собачьи обнюхала руки райанов, сгребла обе ленты и поднесла их к лицу, широко раздувая ноздри.

— С-сладкая… — заурчала она. — Вкус-сная…

На губах женщины заблестела слюна. Тонкая струйка стекла по подбородку, капнула на пол.

Кэи отползла назад — прямо по пышущим жаром угольям. Намотала ленты на ладонь и вдруг по локоть сунула руку в очаг. Обожженная до каменной твердости земля брызнула комьями.

— Нет, — разочарованно протянула ведьма, медленно вынимая руку из образовавшейся ямы. На бахроме ее платья повис длинный белый червь. — Живая… Пока живая… С-себе х-хочу… Х-хо-о-оч-ч-ч…

Кэи не договорила — шаманку будто вздернули под мышки. Она замерла, неуверенно качнулась, переступила с ноги на ногу. Прижала ухо к плечу, будто прислушиваясь, и засмеялась.

Слышать чистый, кристально-детский смех было не менее жутко, чем видеть тени.

— Она жива, она моя, — хихикала знахарка. — Она та-ам, — Кэи вытянула перемотанную лентами руку на северо-запад. — Та-а-м… Да, там… Палки-мечи-звезды, палки-мечи-звезды. Пиалы. Палки и звезды… Я тоже хочу домик на колесах! Ты подаришь мне домик? — Молочные, лишенные зрачков глаза уставились на Йарру.

Тот кивнул.

— Обещаешь?

— Да.

— Ей ты тоже обещал, — заулыбалась знахарка. Шагнула к графу, наклонилась, положив руки на его плечи. — Обещал, что все будет хорошо, — хихикнула она в лицо Йарре. — Лето мое, радость моя…

Граф дернулся, как от удара. Стиснул кулаки, с ненавистью глядя на Кэи.

— Тебе будет хорошо со мной, Лира, — баритоном протянула знахарка. — Ты ей соврал! — взвизгнула ведьма, ударив Йарру по голове. — Соврал! Ей плохо! Больно! — кричала женщина, швыряя в Раду углями, посудой. — А будет еще хуже — из-за тебя! Из-за тебя, из-за тебя! Ты виноват! ВЫ ВИНОВАТЫ! НЕНАВИЖУ ВАС! НЕНАВИЖУ-НЕНАВИЖУ-НЕНАВИЖУ! ЧТОБ ВАС ЛЕС ПОЗВАЛ, ЧТОБ ВАС ПЕСЧАННИКИ УНЕСЛИ!

Ведьма захлебнулась дымом, замолчала. Атласные ленты сползли с ее ладони, распускаясь на нити основы и утка. Тонкий шелк осенними паутинками поднялся в воздух — вращаясь, закручиваясь длинными спиралями.

— Он ее убьет, — прошептала Кэи, сжав ладонями горло. — Он ее убьет, если она не скажет. — Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ, РАДУ! Мне плохо без вас, господин… Где вы… Я думала, что сильная, что смогу… — Голос перешел во всхлипы, стих. — Ты виноват, ты виноват, ты виноват! — завопила Кэи и, упав, забилась в конвульсиях. Ее зрачки то появлялись, то снова закатывались, на губах пузырилась кровавая пена — ведьма прикусила язык. — Ты виноват, ты наврал!

— Помогите, граф! — вскочил Сэли.

Духи покидали тело тетки, но были отнюдь не прочь прихватить женщину с собой.

Зажав голову женщины между колен, степняк сунул ей в рот деревяшку для костра — как трензель. Йарра, получив пинок в живот, навалился на ноги, Тимар поймал руки Кэи, отобрал острый камень, которым она едва не пробила себе висок.

Ведьма визжала, скулила, сыпала проклятьями, обещая страшные кары. Детский смех, кошачьи вопли, хриплые, переходящие в рычание голоса сменялись всхлипами Лиры и просьбами отпустить.

— Тим, Тими… Не держи меня… Сэли… ir so lameri, ra noh! Раду!..

Каменное лицо степняка, закушенная губа Тимара, играющие на скулах Йарры желваки — «Сэли… ir so lameri». Сэли, я люблю тебя.

Кэи рванулась последний раз и замерла, глубоко вдохнула. Ее взгляд стал осмысленным, и мужчины отодвинулись.

— Значит, Лира… — Раду не договорил. В груди закололо, и он проглотил несколько пилюль из тубы, что последнее время всегда имел при себе.

— Жива. — Знахарка выплюнула деревяшку, вытерла рот. Стыдливо оправила платье.

— Вы не могли ошибиться, госпожа Кэи? — напряженно спросил Тимар.

— Духи не лгут, — из-за прикушенного языка речь женщины стала невнятной. — Сейчас она жива.

— Вы точно уверены?!

— Я понимаю, почему ты боишься поверить, — тихо сказала Кэи. — Ты потерял ее, похоронил и не хочешь снова чувствовать боль. Но она жива.

— И она на северо-западе, — глухо сказал Раду. — Как ее туда занесло? Она сбежала?.. Ее похитили? Если да — почему молчат, не выдвигают требований? Чего они ждут?

— Я не знаю, — пожала плечами знахарка. — Я сказала все, что видела.

— Домики на колесах, палки, пиалы, звезды, — перечислил Тим.

— Мечи, — добавил Сэли.

— Кто-то хочет убить ее, — сжал губы Йарра.

— Северо-запад, — потер виски Тимар. Он еще не верил, но… Но… А вдруг?! — Провинции Лэйн, Пекарро, Фронзьоне, дальше Меот. Палки-пиалы-мечи. Палки, пиалы…

— Мечи, — повторила Кэи, делая взмах рукой от себя, будто что-то бросая. — Палки, пиалы, звезды. На картинках.

— Палки, пиалы… Жезлы? Кубки? Мечи и пентакли! — вскочил Тим. — Это же карты Таро! — скопировал он взмах Кэи.

— Таро — это римела. Домики на колесах, — запустил руки в волосы граф, — это их фургоны.

— Кибитки.

— Плевать. Госпожа Кэи, кто хочет убить Лиру?

В наступившей тишине знахарка сжала горло ладонями.

— Огненный человек, — прошептала она. — Вам нужно спешить.

Клинг-кланг!

Лязг металла вырвал меня из забытья.

Клинг-кланг! — второй засов, тот, что на уровне груди.

Клинг-кланг! — третий, у самого пола.

Шильды хитры, они дурманят людей, заставляют выполнять свои мерзкие прихоти, и потому их запирают, как диких зверей. Двойная цельнометаллическая дверь, три засова, две замочные скважины — и простая отмычка здесь не поможет, буде кто попытается взломать запоры; колодки — обездвижить, чтобы шильда не могла искушать, развалившись в бесстыдной позе на охапке соломы; тяжелые кандалы артефактов — ведьма сожжет себе ноги, прежде чем отравит кого-нибудь.

А еще им не дают пить — чтобы все мысли шлюхи Темных были о стакане воды, а не о колдовстве.

Я разлепила воспаленные веки, но смогла разглядеть лишь три силуэта, подсвеченные факелом. Пламя трепетало у них за спиной, и на мгновение мне показалось, что человеческие фигуры облиты жидким огнем.

— Это она, господин коадъютор. — Голос говорившего заставил меня съежиться. «Погадай на удачу!»

— Вы не находите, что девка стара для шильды, Ньето? — насмешливо спросил тот, что пониже. — Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — попыталась сказать я и не смогла. Из горла вырвался хрип.

Раздался всплеск, и мне в лицо ударил поток воды. Благодарно застонав, я попыталась слизнуть капли с верхней губы, с подбородка.

— Пить… Пожалуйста… Господин!