– Я Лору люблю, – заявилВован, – она скоро петь перестанет, сядет в загородном доме, начнет цветыразводить…

И он снова потопал к кастрюле за новой порциейсупа. Я с сомнением покосилась в его сторону. Пока все, что слышу о Лоре, непозволяет думать, что она станет спустя какое-то время самозабвенно заниматьсядомашним хозяйством.

– Что же твоя супруга, раз она так хорошозарабатывает, не наймет прислугу? Сейчас очень просто найти порядочную женщину.Будет вам стряпать, стирать, гладить.

Вован вывалил в суп остатки сметаны из банки.

– Так у нас домработницы долго невыдерживают.

– Почему?

– Сама видишь, какой у мамы характер,любую со свету сживет, – пояснил Вован, – да и мне не нравится, когдапо дому посторонние шляются. Ничего, я привык уже, спасибо Лоре.

– Интересно, – стала язлиться, – за что же ты благодаришь жену?

– Она меня любит, – меланхолическисообщил Вован, – и маму тоже. А уж Марина Степановна ее просто обожает!Лора о нас заботится.

– Ее же дома никогда нет!

– Это верно.

– В чем же тогда забота проявляется?

– Лора купила посудомойку, стиральнуюмашину-автомат, СВЧ-печку, – принялся перечислять Вован, – у нас смамой теперь не жизнь, а праздник. Утром встал, на кнопочку нажал: пожалуйставам из кофеварки эспрессо. Из морозильника готовые котлеты вынул, в СВЧ-печкусунул: будьте любезны, обед. Вечером еще в одну пупочку ткнул: все моется,стирается, вертится. Благодаря Лоре у нас нет никаких бытовых проблем. Знаешь,сколько такая техника стоит? Уж поверь мне, не одну тысячу баксов. Лора нежадная, она для нас с мамой ничего не пожалела.

Я не нашлась, что ответить на подобноезаявление. Вован как ни в чем не бывало дохлебал суп и налил себе чай.

– Что не ешь? – спросил он. –Колбаса вкусная. Давай, Михайловский тебе!

– Что? – не поняла я.

– Михайловский тебе, – повторилВован.

– Ты о чем?

– Тебе Олег не рассказывал?

– Нет.

Вован захихикал:

– У нас работает такой СтепаМихайловский, хороший парень, но дико тупой. Зато положительный, водку не пьет,аккуратный, все бумажки у него всегда в порядке, брюки отглажены… Ну, самапонимаешь, начальство его постоянно в пример ставит.

Год назад московским ментам представиласьвозможность поехать за государственный счет, да не куда-нибудь, а в Париж.Французские полицейские должны были приехать в Москву, а наши отправиться встрану первой республики. Вован и Степа оказались среди членов делегации.Поскольку российские бравые служители правопорядка языкам не обучены, то с нимипоехала и переводчица, хорошенькая девчонка лет двадцати пяти. У нее сразувспыхнул роман с одним из москвичей, и девица манкировала своими служебнымиобязанностями. Вернее, она с удовольствием служила переводчицей для своегоизбранника, а Вована и Степу игнорировала.

Поселили мужиков в небольшой, но очень уютной гостинице,устроили их в ресторане отчего-то за разные столы, но за день до отъезда Степасел вместе с Вованом.

– Чего тебе не понравилось сфранцузами? – спросил муж Лоры.

Степа смущенно улыбнулся.

– Идиотство вышло.

– Какое?

– Не скажу, смеяться станешь!

Но Вован не отстал, и Степа объяснил, чтослучилось у него за трапезой. В первый день, когда он спустился к завтраку,один из лягушатников приветливо глянул на милиционера и сказал:

– Бон аппетит.

Прозвучало это у Степы в ушах так:«Бонаппети», и он подумал, что сосед решил представиться.

– Михайловский, – улыбнулся Степа ипринялся за булочку с вареньем.

Вечером ситуация повторилась. Француз вновьулыбнулся.

– Бон аппетит.

– Михайловский, – спокойно ответилСтепа, полагая, что сотрапезник просто забыл об их знакомстве.

На следующее утро между ними разыгрался тот жедиалог, пять дней подряд мужчины говорили друг другу одно и то же. Степапребывал в легком недоумении, ну неужели у этого парня напрочь отшибло память?Ладно, пусть он не способен выучить сложную славянскую фамилию Степана, но закаким чертом постоянно повторяет свою? Степа и так давно понял, что вертлявогомужичонку зовут Бонаппети. Но тут переводчица вспомнила и про других своихподопечных. Она подошла к столику, услыхала «диалог» и чуть не скончалась отсмеха.

После завтрака она, противно хихикая, сказалаСтепе:

– «Бон аппетит» – это не фамилия, апожелание приятного аппетита.

Степа понял, какого свалял дурака, и переселза столик к Вовану.

– Не глупи, – фыркнулприятель, – иди на свое место.

– Он меня, наверное, за кретинадержит, – краснел Степа, – правда глупо вышло?

– Не идиотничай, – покачал головойВован, – пошли, я тебя назад отведу, ступай, еда стынет.

Степа нехотя побрел за Вованом. Тот довелМихайловского до столика. Француз оторвал взгляд от тарелки, улыбнулся парням,и тут Вован решил продемонстрировать, что они тоже не лыком шиты.

– Бон аппетит, – гордо произнес он,глядя в горбоносое лицо французика.

Тот еще раз широко улыбнулся и, смешнопроизнося звуки, ответил:

– Михайловский!

Вован и Степа зарыдали от смеха. Естественно,они, вернувшись, рассказали эту историю на работе, и теперь их коллеги, заходяв столовую, бодро говорят друг другу:

– Михайловский тебе, смотри не подавись!

Радостно смеясь, Вован выпил три кружки чаю, апотом, глянув в окно, сказал:

– Эх, бедная Лора, несется сейчас похолоду в автобусе…

Я тоже посмотрела в беспросветную тьму застеклом. Лора мне совершенно не нравится, похоже, она жутко противная особа,которой повезло заполучить абсолютно неконфликтного мужа. Но в одном Вованправ, день-деньской разъезжать по городам и весям в автобусе очень тяжело. Я бырехнулась на третьи сутки, даже оказавшись в роскошном «Икарусе» нежно-розовогоцвета с надписью «Лора».

Внезапно по спине пробежала дрожь. Машина снадписью!

– Боже! Ну и дура! – заорала я,вскакивая на ноги. – Кретинка!