завладеть фотоаппаратом. Конечно, не могло быть полной уверенности в том, что в ход не пойдет кулак или даже нож. И тем не менее само происходящее казалось не таким ужасным, как то чувство, которое сейчас охватывало Заммлера.

Его ужас все нарастал и нарастал. Чем можно было объяснить это состояние? Однажды Заммлер вернулся с того света. Возвратился к жизни, к людям. Но в чем-то очень важном он был одинок. Он состарился, ему не хватало физических сил. Зная, что нужно делать, он не мог этого осуществить. Приходилось просить о помощи. Такого человека, как Айзен! Того, кто летает по совершенно другой орбите вокруг совершенно другого, чуждого центра. Сам Заммлер обессилел, а бессилие равноценно смерти. Вдруг он увидел себя со стороны: он не стоит прямо, а куда-то клонится, лицо повернуто в профиль – лицо ушедшего. Это не он, это кто-то другой, причем (вот что его поразило) нищий духом. Некто повисший между человеческим и нечеловеческим состоянием, между наполненностью и пустотой, смыслом и бессмыслием, миром и внемирием. Освобожденный от гравитации, легкий и испуганный, не знающий, куда он летит и есть ли там кто-нибудь, кто его примет.

– Айзен, разними их, – сказал Заммлер. – Парень сейчас задохнется. Приедет полиция – начнет всех подряд арестовывать. А мне надо ехать. Просто стоять здесь и смотреть – это безумие. Пожалуйста, забери у него камеру. Забери и отдай. Тогда все прекратится.

Красавец Айзен ухмыльнулся, пожал плечами, повел ими, расслабляя джинсовые оковы, и шагнул в сторону от Заммлера с таким видом, будто специально по его просьбе собирался сделать что-то забавное. Потом закатал правый рукав, обнажив кожу, густо поросшую темными волосами, перехватил поудобнее свой мешок и, широко замахнувшись им, со всей силы ударил карманника по голове. Шляпа и очки слетели прочь, но Феффера это не освободило. Негр, по-видимому оглушенный, теперь лежал на нем, как будто решил отдохнуть. Айзен был работягой, имел дело с металлом. Род его занятий предполагал физическую силу, которая к тому же умножалась безумием. Нечто безграничное ощущалось в этом ударе. В том, как Айзен встал в стойку, измерил негра взглядом и одним взмахом выплеснул все: всю свою упрямую жестокость, всю волю, всю убийственную энергию. «Что я наделал! Так еще хуже! Гораздо хуже!» – подумал Заммлер, боясь, что Айзен размозжит негру голову. Он снова собирался ударить его своими медальонами. Только теперь отпустив Феффера, карманник обнажил зубы. Рассеченная щека распухла и кровоточила. Айзен, расставив ноги, тряхнул своим мешком.

– Он убьет этого урода, – пробормотал кто-то из толпы.

– Не надо, Айзен! Я не просил тебя его бить! Нет! – сказал Заммлер.

Но мешок с железками уже опять летел, направленный точным широким движением в негритянскую голову. Этот удар оказался еще мощнее предыдущего. Карманник не упал, как подкошенный, а опустился на землю, как человек, которому вдруг вздумалось прилечь на улице. Кровь текла ручьями. Жуткие железяки прорезали кожу сквозь мешок.

А Айзен закинул свое орудие на плечо, готовясь к третьему удару. Заммлер схватил его за руку:

– Ты же ему череп размозжишь! Хочешь мозги из него выбить?

– Тесть, вы же сами сказали!

И они принялись переругиваться по-русски перед всеми собравшимися.

– Вы сами сказали, чтобы я сделал что-нибудь. Вам нужно идти, значит, я должен что-то сделать. Ну я и сделал.

– Я не просил тебя бить его этими чертовыми железками. Вообще не просил бить. Ты сумасшедший, Айзен. Достаточно сумасшедший для убийства.

Карманник с трудом приподнялся на локтях. Кровь густо текла на асфальт. Айзен, неловко расставив беспалые ноги, тяжело дышал и улыбался – кудрявый и все еще красивый. Похоже, его забавляла непоследовательность тестя.

– Такого типа, как этот, – сказал он, – нельзя ударить один раз. Если уж бьешь, так бей по-настоящему, не то он тебя прикончит. Вы же знаете. Мы оба воевали. Вы были партизаном, держали в руках оружие. Так как же вам не знать? – Смеясь над Заммлером и урезонивая его своей логикой, Айзен повторял одно и то же, пока не начал заикаться. – Если да – то да, если нет – то нет, разве не так? Да или нет? Скажите!

От этих рассуждений Заммлеру стало еще хуже.

– Где Феффер? – спросил он и отвернулся.

Феффер стоял, прислонившись лбом к автобусу, и, явно преувеличивая свои страдания, переводил дух. Заммлер терпеть не мог таких гипербол. Черт бы побрал эти стечения обстоятельств! Черт бы их побрал! Сейчас он, Заммлер, был нужен Элье. И только Элью он хотел видеть. Только с ним говорить. А здесь говорить было не о чем.

– Где же копы? – спросил кто-то.

– Заняты всяким дерьмом. Собирают взятки, выписывают штрафы… Когда они нужны, их никогда не дозовешься.

– Кровища-то какая! Надо бы «скорую» вызвать.

Курчавая голова, похожая на тусклый кусок пористого угля, все еще кровоточила. Не открывая глаз, карманник попытался подняться. Он делал усилия.

– Это тот самый? – спросил Айзен у Заммлера. – Это про него вы говорили, что он вас выследил и показал вам свои причиндалы?

– Отстань от меня, Айзен.

– А что же мне делать?

– Уходи. Убирайся отсюда. У тебя проблемы, – ответил Заммлер и повернулся к Фефферу: – Ну а ты что скажешь?

– Я поймал его с поличным. Сейчас, подождите секундочку… Он мне горло повредил.

– Давай без драматизма. Пострадавший здесь он.

– Клянусь, я видел, как он вытаскивал у человека кошелек, и сделал два снимка.

– Да неужели?!

– Вы, кажется, сердитесь, сэр. На меня-то за что?

В этот момент наконец показалась патрульная машина с горящей мигалкой. Полицейские не спеша вышли и стали расталкивать толпу. Эмиль отвел Заммлера в сторону и сказал:

– Вам все это ни к чему. Поехали.

– Да, Эмиль, конечно.

Они перешли улицу. Важно было не попасться на глаза полицейским. Те могли задержать Заммлера на несколько часов. Напрасно он вообще заезжал к себе домой. Нужно было ехать прямиком в больницу.

– Пожалуй, я сяду к вам, Эмиль, на переднее сиденье.

– Конечно. – Он помог ему сесть. – Вам не по себе?

Даже у самого Эмиля руки подрагивали, а Заммлера так и вовсе трясло. По ногам откуда-то снизу растекалась ужасная слабость.

Мощный мотор заработал, из кондиционера заструилась прохлада, и «роллс» влился в поток машин.

– Ну и что же там произошло?

– Если б я знал…

– Кто был тот чернокожий тип?

– Этот бедняга? Не могу вам точно сказать.

– Он два раза сильно схлопотал.

– Айзен – чудовище.

– А что было у него в сумке?

– Куски металла. Я чувствую себя виноватым, Эмиль. Я очень хотел поскорее попасть к доктору Грунеру и поэтому попросил Айзена вмешаться.

– Ну, может, у того парня крепкий череп? Думаю, вы вряд ли когда-нибудь видели, как бьют, когда хотят убить. Не прилечь ли вам минут десять на заднем сиденье? Я остановлюсь.

– Я выгляжу больным? Нет, Эмиль. Я просто посижу с закрытыми глазами.

Заммлер действительно до дурноты злился на Айзена. Не