Они ехали дальше. Пепел падал все реже, небо над головойстало мглистым, желтовато голубым. Солнечный шар, бледный и круглый, как полнаялуна, появился на юго-западе, низко над горизонтом.

— Гарион, стой!

Это было уже не прикосновение, а резкий удар. Гарионсглотнул и выбросил из головы изображение песка. Тетя Пол замерла, глаза еёсверкали. Взметнув руку, она произнесла только одно слово. Высвобожденная волнаэнергии обрушилась на Гариона. В отчаянии он осознал, что мысленно все ещесвязан с нею. Соединяя изображения, сознания их спаялись так прочно, что ихневозможно было разъединить. Гарион почувствовал, как невидимая сила увлекаетего мозг. Два сознания, спаянных вместе, взметнулись, как плеть, пронеслись послабому следу мысли, ударившей в заслон, и нашли её источник. Они коснулисьчужого сознания, которое ликовало, что их обнаружило. Теперь, найдя цель, тетяПол ударила всей своей мысленной силой. Разум, которого они коснулись,отпрянул, пытаясь порвать связь, но было уже поздно. Гарион чувствовал, как-то,чужое сознание пухнет, расширяется невыносимо. Потом оно вдруг лопнуло,взорвалось бессвязным умопомешательством, рассыпалось, пораженное громоздящимсяна ужас ужасом. Потом был бег, бег вслепую меж каких-то темных камней, бег сединственной мыслью о страшном, окончательном избавлении. Камни исчезли, иГариону показалось, что он падает с немыслимой высоты. Он с трудом отключилсвое сознание.

— Я велела тебе держаться в стороне, — сказалатетя Пол резко.

— Я ничего не мог поделать. Я не мог освободиться.

— Что случилось? — спросил Силк недоуменно.

— Гролим прорвал заслон, — ответила тетя Пол.

— Он нас видел?

— На мгновение. Это неважно. Он уже мертв.

— Ты убила его? Как?

— Он забыл защититься. Я прошла по его мысли к нему.

— Он обезумел, — сказал Гарион срывающимся отпережитого ужаса голосом. Он спрыгнул с чего-то очень высокого. Он хотелспрыгнуть. Это был единственный способ избавиться оттого, что с нимпроизошло. — Гарион ощущал дурноту.

— Ты наделала уйму шума, Пол, — сказал Белгарат сострадальческой миной. Давно уже ты не была такой неуклюжей.

— У меня был вот этот пассажир. — Она бросила наГариона ледяной взгляд.

— Я не виноват, — оправдывался Гарион. — Тытак крепко меня держала, что я не мог вырваться.

— С тобою это бывает, Пол, — сказалБелгарат. — Контакт становится слишком личным, и ты хочешь сохранить егонавсегда. Полагаю, это как-то связано с любовью.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что ониговорят? — спросил Силк Бэйрека.

— И догадываться не хочу.

Тетя Пол задумчиво посмотрела на Гариона.

— Может быть, это действительно была моя вина, —согласилась она наконец.

— Тебе когда-нибудь придется его отпустить, Пол, —серьезно сказал Белгарат.

— Возможно… но не сейчас.

— Лучше вам снова сделать заслон, — посоветовалстарик. — Они теперь знают, где мы примерно, и будут нас искать.

Она кивнула.

— Думай снова про песок, Гарион.

Они продолжали ехать весь вечер. Пепел постепенно редел, скаждой следующей милей видимость улучшалась. Теперь они уже различали очертаниякаменных гряд и торчащие из песка базальтовые столбы.

Когда они подъехали к еще одному гребню, Гарион разглядел втуманной дымке впереди что-то темное и очень большое.

— Здесь мы можем спрятаться до темноты, — сказалБелгарат, спешиваясь.

— Где мы? — спросил Дерник, оглядываясь посторонам.

— Это Рэк Ктол. — Старик указал на темную громаду.Бэйрек сощурился.

— Я думал, это просто гора.

— Гора и есть. Рэк Ктол стоит на её вершине.

— Как и Пролга, верно?

— Внешне похоже, но здесь обитает колдун Ктачик, чтопринципиально меняет дело.

— Я думал, Ктачик — чародей, — сказал Гарионозадаченно. — Почему ты всегда называешь его колдуном?

— Так я выражаю свое презрение, — ответилБелгарат. — В нашем кругу это почитается за смертельное оскорбление.

Они оставили лошадей между большими каменными глыбами загребнем, а сами забрались еще футов на сорок вверх, где и укрылись в ожиданиитемноты.

По мере того как пепел падал все реже, гора выступала всечетче. Это была не столько гора, сколько скала, вздымающаяся над пустыней.Основание её, заваленное каменной осыпью, было миль пять в поперечнике, склоныкрутые и черные, как ночь.

— Сколь высока она? — спросил Мендореллен,непроизвольно переходя на шепот.

— Больше лиги, — ответил Белгарат. Крутая насыпнаядорога резко поднималась в гору, затем обвивалась вокруг неё.

— Полагаю, её долго строили, — заметил Бэйрек.

— Около тысячи лет, — ответил Белгарат. —Пока строили, мерги скупали всех рабов, попавших в руки найсанцам.

— Мрачная история, — заметил Мендореллен.

— И мрачное место, — согласился Белгарат.

Холодный ветер унес остатки пепла. Очертания городапроступили на вершине скалы. Стены были черны. Подобно каменному основанию,черные башни венчали их, разбросанные в беспорядке. Черные шпили вставали из-застен и, подобно копьям, кололи вечернее небо. Мерзость и зло исходили оттвердыни гролимов, нависшей над диким запустением, над песками и камнями, надвыдыхающими серу болотами у её подножья. Солнце садилось в черные облака надзубчатыми горами, обрамляющими пустыню, и заливало мрачную крепость пунцовымсветом. Казалось, стены Рэк Ктола кровоточат, как если бы вся кровь, пролитаяна всех алтарях Торака с начала дней, проступила на стенах ужасного города, ивсех океанов мира не хватило бы, чтобы смыть её.

Когда небосклон окончательно погас, они осторожно съехали сгребня и по засыпанной пеплом равнине двинулись к каменной громаде впереди.Доехав до осыпи у её подножья, они спешились, оставили лошадей с Дерником ивзобрались по камням к основанию базальтовой скалы, загораживающей от нихзвезды. Релг, который еще недавно дрожал и закрывал глаза, теперь шагал бодро.Он остановился, потом прижал ладони и лоб к скале.